Секретная миссия Пиковой дамы
Шрифт:
Глубоко задумавшись, я вышла из подъезда и остановилась на крыльце, не зная, куда двигаться дальше.
— Потеряла чего, доча? — с доброжелательным интересом спросил длиннобородый дедуся, величественно восседающий перед домом на складном стульчике.
У подъезда стояли две деревянные скамейки на чугунных ногах, на вид — вполне прочные. Они пустовали, но старичок отчего-то предпочел угнездиться на шатком брезентовом табуретике.
— Сорок восьмую квартиру потеряла, — растерянно призналась я.
— Не ты первая!
Дедуся довольно хохотнул и так широко разулыбался беззубым ртом, словно самолично спрятал куда-то сорок восьмую квартиру и
— Слышала бы ты, уж как почтальонши лаялись, пока не привыкли! — Дед шепотком процитировал несколько ругательств. — Не тушуйся, доча, ступай за угол, там твоя пропажа найдется!
Заинтригованная, я протопала по дорожке в указанном направлении и уперлась в красную стену: с угла к блочной пятиэтажке была прилеплена одноэтажная кирпичная пристройка. Над крыльцом в три ступеньки нависал шиферный козырек, рядом с металлической дверью висел почтовый ящик с надписью: «Кв. 48».
Теперь я поняла, почему сорок восьмой квартиры не было в доме: очевидно, хозяева, увеличив площадь своего жилья за счет пристройки, перепланировали помещение и замуровали вход из подъезда.
Я поднялась на крыльцо и придавила кнопку звонка. В помещении остервенело залаяла собака. Я отклеила палец от звонка, и нервная псина замолчала. Я снова позвонила — собака с готовностью ожила. Не пойму, то ли там песик дрессированный, как собака Павлова, с выработанным рефлексом подавать голос по сигналу, то ли это сам дверной звонок не звенит, а лает?
Развеять мое недоумение было некому, дверь не открывалась. На всякий случай я еще постучала (воображаемая собака молчала как убитая!), но с тем же нулевым результатом. Я спустилась с крыльца и вернулась к подъезду, надеясь расспросить об обитателях квартиры номер сорок восемь словоохотливого дедушку, но старичок уже удалился, не забыв прихватить с собой табурет. Я села на лавочку, поджидая кого-нибудь из жильцов.
Скамейка оказалась жутко холодной, и мне сразу стало ясно, почему благоразумный дед предпочел ледяным доскам общественной лавочки брезентовое сиденье частнособственного стульчика. Чтобы не нажить разом ревматизм, радикулит и воспаление седалищного нерва, пришлось со скамейки встать.
Незаметно стемнело, в отдалении зажглись фонари, освещающие шеренгу торговых точек. У подъезда было темно. В шестом часу к дому потянулись люди: в основном мамаши с детками и сумками. От меня они почему-то шарахались и спешили скрыться в подъезде, оставляя без внимания незаконченное вопросительное предложение:
— Простите, не скажете, в сорок восьмой квартире кто…
Отчаявшись получить ответ, я решила терпеливо дожидаться урочного появления обитателей сорок восьмой и, чтобы не пропустить их в темноте, встала точно напротив пристройки. Тут было совсем тихо, вообще ни одной живой души, если не считать бродячую собачку, усевшуюся у моих ног в надежде получить какой-нибудь гостинец. Я скормила песику завалявшуюся в кармане карамельку и вздохнула. Ну никаких условий для работы самозваного частного детектива! Темно, безлюдно, и нужная квартира, как на грех, обособлена, как военный объект в сибирской тайге! Поскольку в боковой стене дома даже окон нет, одна эта пристройка торчит, как ласточкино гнездо, жильцы прочих пятидесяти девяти квартир наверняка практически не сталкиваются с Натальей Луковой.
Тем временем ветер усилился и с неба посыпалась противная ледяная стружка, царапающая лицо, как наждачная бумага. Я подняла капюшон и втянула голову в плечи, прячась в шубу, как черепаха в панцирь. Стуча зубами и прикусывая шарф, перебежала через дорогу к веренице торговых заведений, надеясь отыскать среди них какую-нибудь кофейню, закусочную, пельменную, блинную — сгодилась бы любая забегаловка, лишь бы в ней подавали что-нибудь горячее. Я согласна была на любое согревающее пойло — от порошкового кофе до расплавленной смолы. Впрочем, по моему мнению, первое от второго не слишком отличается.
Не разобравшись, вместо кофейни я вломилась в магазин сувениров. Меня сбила с толку изображенная на вывеске кружка. Чашки, кружки и прочие емкости в магазинчике действительно были, но никаких напитков к ним не прилагалось, зато в торговом зальчике было тепло, а сквозь большую стеклянную витрину открывался прекрасный вид на сорок восьмую пристройку. Подобравшись поближе к батарее парового отопления, я принялась оттаивать, с интересом оглядывая заполненные товаром полки.
Сувенирная лавка под названием «Штучка» была битком набита разными интересными предметами, практическая ценность которых была невелика, но оригинальностью вещицы блистали просто до рези в глазах. Мне запомнились следующие странные предметы: классические «бабушкины» вязаные носки из грубой шерсти разных цветов, снизу проклеенные прочной рогожкой и поставленные на подкованную «шпильку»; набор декоративных браслетов из тисненого пенопласта; «закрытый» купальный костюм из абсолютно прозрачного полиэтилена; кольца для салфеток из раскрашенного вручную папье-маше, а также затейливо сложенная глянцевая бумажка, путем простого надувания превращающаяся в вазочку для цветов.
Минут через тридцать, войдя во вкус, я начала делать покупки и вскоре стала счастливой обладательницей металлической заколки для волос, трансформирующейся в складной перископ. Коляну я прикупила очаровательные трикотажные трусы с изображенным на «причинном» месте дорожным знаком «Конец всех ограничений». Для сынишки был приобретен вечерний прогулочный набор из шести фосфоресцирующих прищепок — для обозначения габаритов ребенка — и одного отражателя, привешивающегося малышу на пятую точку — как я поняла, для пущей точности нанесения шлепков. Погрузившись в изучение прилагающейся к комплекту схемы иллюминации малыша, я чуть не пропустила появления жильцов сорок восьмой квартиры, если бы между делом случайно не выглянула в окно.
Я подхватила под мышку пакет с приобретенными штучками-дрючками и зашагала к объекту наблюдения.
Собачий звонок злобно тявкнул и заткнулся. Тяжелая входная дверь распахнулась без унизительных требований огласить имя посетителя, предъявить документы или назвать пароль.
— Вы ко мне? — спросила меня молодая женщина в пестром брючном костюме из набивного шелка.
Проигнорировав экзотический наряд, я с удовольствием рассмотрела пышную белокурую шевелюру хозяйки.
— Вы Наталья Лукова? — спросила я, почти не сомневаясь в ответе.
Блондинка в шелковых брючках была очень похожа на ту, которую фотограф общества собаководов-любителей запечатлел в обнимку с толстым складчатым щенком.
— Она самая. — Женщина зябко поежилась и отступила в глубь квартиры. — Проходите, пожалуйста.
— Мы с вами не знакомы, — издалека начала я, остановившись в прихожей. — Меня Леной зовут… Честно говоря, мне непросто вот так, с ходу, объяснить вам цель моего визита…
— Так и не надо с ходу, — приветливо улыбнулась Наталья. — Замерзли? Пойдемте на кухню, чаю попьем! Угощать у меня, правда, особо нечем, я одна живу, готовлю редко.