Секретная миссия
Шрифт:
— А он чуть не упал там, в склепе.
— Говоришь, лорд Девениш упал? Он не поранился? — воскликнула Друсилла, стараясь не выдать своего беспокойства.
— Да нет. Девениш уверил мистера Харрингтона, что с ним все в порядке, и пошел в свою комнату переодеться.
— Как это похоже на него, — сказала Друсилла. — Никогда не встречала столь собранного человека. Он полная твоя противоположность, Гилс.
Гилс мрачно кивнул.
— Знаешь, я хотел бы быть таким, как он.
На самом деле Девениш поспешил в свою
Странно. Харрингтон уверяет, что склеп уже давно пустует. Однако воск мягкий, не затверделый. Понюхав, Девениш почувствовал слабый запах гари. Он задумчиво покачал головой. Хотелось бы знать, что все это означает… Однако есть еще загадка перстня. Он достал его из кармана и поднес к глазам. На печатке был выгравирован сокол с путами на ногах. Герб Фолкнеров!
Можно предположить, что перстень принадлежал владельцу Лайфорд-Холла. Но которому из них? И как он оказался в склепе, почти не посещаемом, если верить Харрингтону?
Девениш подошел к дорожному бюро, открыл потайной ящичек и сунул туда перстень. Заперев бюро, он вызвал камердинера и приказал найти мистера Стэммерса.
Как подступиться к делу? Не станет же он ни с того ни с сего спрашивать о перстне, который нашел в якобы заброшенном склепе. И какими глазами посмотрит на него флегматичный Стэммерс, если он начнет лепетать что-то о свежем свечном воске?
Он все еще пребывал в нерешительности, когда вошел Роб.
— Как я понял, ты хотел меня видеть.
— Да. Мне скучно. Поболтай со мной, Роб. Это было уж слишком даже для Девениша.
— Ну, знаешь!.. — возмутился Роб. — Погода подойдет?
— Думаю, нет. Может, поговорим о муже миссис Фолкнер? Ты ведь его знал? Почему его убили?
Роб озадаченно поглядел на него, но ответил:
— Единственное объяснение — грабеж. На него якобы напали и забрали все, что при нем было. Не осталось ничего, унесли даже кое-что из одежды.
— Хм… Сомневаюсь, что у него было при себе много денег. Он любил драгоценности?
— Да нет. Карманные часы да фамильный перстень — вот и все, что он носил. Когда обнаружили тело, их не нашли. А почему?
— Что — почему? — Лицо Девениша выражало полнейшее равнодушие.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я подумал, как, наверное, был разочарован убийца — совершить такое тяжкое преступление и ничего не получить.
— Единственная загадка в этом деле — почему Фолкнер ушел из дома пешком?
Еще большая загадка в том, подумал Девениш, как перстень Фолкнера оказался в склепе Маршемского аббатства, если его убили в нескольких милях от Маршема.
Глава седьмая
— Я опасаюсь одного, — сказал Леандр Харрингтон, зажав Девениша в углу гостиной, где все собрались в ожидании ужина. — А что, если ваши неосторожные слова о дьяволе прошлым вечером и подтолкнули его подвергнуть вас испытанию в склепе?
— Я сознаю, что дьявол злобен, но не думаю, чтобы он был мелочен. Если б он хотел мне отомстить, то сделал бы это более драматическим образом. Внезапная вспышка адского пламени — и я лежу мертвый и обугленный перед алтарем… Вот это было бы в его духе, а не какая-то там подножка.
— Вам все шуточки, а ведь это может быть опасно, знаете ли.
Девениш вставил монокль и пристально посмотрел на хозяина.
— Я полагал, вы человек здравого ума, последователь Жан Жака Руссо. Между тем вера в дьявола не очень-то согласуется с его взглядами!
— Я верю в Бога, — торжественно заявил Харрингтон, — что означает также, что я признаю существование дьявола. Простите мне мою смелость, но человеку, носящему прозвище Дьяволиш, как-то не к лицу отрекатъся от сатаны.
Вот те на, к чему он, черт возьми, клонит? — подумал Девениш. Ему показалось, что в словах хозяина есть некий тайный смысл и взгляд, которым они сопровождались, был многозначителен.
— Не я выдумал это прозвище, — проговорил он наконец, поскольку по лицу Харрингтона было видно, что он ждет ответа. — Его придумали другие. Я же сам не претендую на него. Дальнейшему разговору помешало появление леди Чейни. Она была великолепна в своем празднословии.
— Я просто счастлива, — громко заговорила она, — что вы мне позволили войти в ваш склеп. Я даже смогла вообразить, будто попала во времена Генриха VIII, и представила пышные обряды, увы исчезнувшие в наш прозаический век.
Ее вмешательство позволило Девенишу ускользнуть, однако далеко он не ушел: Тоби Кларидж, вторя Харрингтону, принялся корить его, что вот, мол, настроил против себя дьявола и тот последовал за ним в склеп. Судя по всему, со скукой подумал Девениш, это маленькое происшествие стало единственной темой в компании людей, которым просто не о чем поговорить.
Он отделался от Тоби и подошедшему в этот момент Гилсу не дал открыть и рта.
— Мистер Гилс, — сказал он, — если вы меня любите, не говорите о дьяволе и не спрашивайте, как я себя чувствую.
— Как странно, вы повторили то, что сказала мне Дру. Ей думается, это непременно вызовет ваше неудовольствие.
— В самом деле? Что за отвратительная у нее привычка — она всегда права! — Девениш громко расхохотался.
Друсилла, наблюдавшая, как Гилс разговаривает с Девенишем, с огорчением подумала, что брат, наверное, по своему обыкновению нетактичен. Но граф, улыбнувшись, погладил Гилса по голове.
— Честный мальчик, идите и развлекайтесь, покорите еще кого-нибудь своей искренностью.