Секретная служба в тылу немцев (1914 - 1918 гг.)
Шрифт:
В течение трёх лет Виллекенс регулярно, каждый месяц, переходил границу и жил в Эйндховене, в Голландии. Немцы подозревали его в шпионаже, так как он переправил в Голландию немало беженцев, которые не всегда были достаточно молчаливы. Но им не удавалось его поймать. Он проскальзывал в безлунные ночи через границу, словно угорь, а затем кустарники и многочисленные приятели скрывали его от германской тайной полиции.
Были и другие фламандские проводники из Кемпена, которые имели всевозможные прозвища, например: «Лисица» или «Малыш». Мы иногда пользовались их услугами, но я никогда не доверял им. Они, прежде всего, стремились к наживе, и я знал, что ради того,
Виллекенс был человеком другого склада. Поступив к нам на службу, он отказался от переброски беженцев. Для него переход через границу был развлечением, это забавляло его. Он играл важную роль в нашей работе, так как доставил в Бельгию всех наших лучших агентов.
Мы редко пользовались услугами проводников для доставки донесений и прибегали к ним только в тех случаях, когда не располагали никакими другими средствами. Основной метод связи через границу состоял в переброске донесений через провод, когда немецкие часовые [28] ослабляли наблюдение. Для этой цели обычно использовались крестьяне, обрабатывавшие свои поля по обеим сторонам границы. Они имели право находиться вблизи провода и поэтому не привлекали к себе внимания часовых. Этот способ казался простым, но на самом деле он был исключительно трудным, так как немецкая контрразведка была вездесуща и всегда настороже. Также трудно было заставить бельгийского крестьянина поверить своему голландскому соседу, так как он знал, что если его поймают, то он будет расстрелян. Всё же этот способ переброски донесений был значительно лучше доставки их через границу агентами, поскольку он не требовал абсолютной ночной темноты и мог осуществляться регулярно.
В дополнение к этим способам мы использовали и ряд других, как, например, лодочников, которые, доставляя провиант и муку американским и голландским благотворительным организациям, проезжали по многочисленным каналам Бельгии, проникая даже в оккупированные французские области. Этот способ связи был бесконечно ценным для обеспечения контакта с далеко отстоящими пунктами, как, например, Куртрэ. Через лодочников мы поддерживали связь с доверенными лицами, адреса которых нам давали беженцы; во многих случаях создавались крупные организации, посылавшие своих собственных курьеров к нашим «почтовым ящикам» в Брюсселе и Антверпене.
В начале 1916 г. нам приходилось рассчитывать на этих лодочников для доставки донесений от нашего антверпенского «почтового ящика». Владелец гавани, в Антверпене — один из наших агентов — собирал донесения и передавал их тем лодочникам, которым он доверял. Эти лодочники проявили во время войны высокий героизм, Они рисковали жизнью, или в лучшем случае своими лодками, этим единственным средством добывания пропитания для всей семьи. Оставляя свои лодки или возвращаясь к ним, они рисковали, что немцы их обыщут. Некоторые лодочники были схвачены, некоторым чудом удалось спастись. Однажды один из них, внезапно подвергшись обыску, догадался зажать донесения в поднятых над головой руках; его тщательно обыскали, но донесений не нашли.
Угроза расстрела и потери собственности была страшным оружием в руках немцев в борьбе с лодочниками. Никто не чувствовал этого сильнее, чем я, когда после заключения мира я очутился перед госпожой ван Эйк и её малышами; [29] положение её было очень тяжёлым, несмотря на пенсию, выплачиваемую ей британским правительством. Я был сильно взволнован при виде их печальных лиц, так как их жертва была принесена напрасно: отец
Почтовые голуби — первое средство, которое приходит на ум для создания связи, — не оправдали ожиданий. Мы применяли их с весьма ничтожными результатами. То, что казалось самым трудным, оказалось на деле самым лёгким: курьеры без всяких затруднений доставили птиц на место. Однако содержать их в Бельгии, не вызывая подозрений немцев или любопытства назойливых соседей, оказалось слишком трудным делом. Помимо того, даже после благополучного вылета многие птицы терялись и часто уничтожались немцами.
В первый период войны, когда множество бельгийских женщин и детей получали разрешение на выезд в нейтральные страны, донесения зашивались в их одежду или вкладывались в специальные капсюли, которыми мы снабжали наших агентов. Однако к 1916 г. немцы почти прекратили выдачу разрешений на выезд, и те немногие бельгийцы, которым разрешалось покидать Бельгию, обыскивались настолько тщательно, что капсюли, удерживаемые мускулами заднего прохода, всегда попадали в немецкие руки.
Писем по почте, написанных симпатическими чернилами, мы не посылали. Во-первых, письма задерживались немецкой цензурой так долго, что содержавшиеся в них сведения теряли всякую ценность. Во-вторых, достаточно было простого нагревания и примитивнейших проявителей, которыми обрабатывалось множество писем, для того чтобы тайнопись выступила наружу.
Способ Франквньуля, заключавшийся в том, что агент прятал донесения в маастрихтский трамвай, нами не был использован, так как после провала организаций Франкиньуля немцы останавливали все поезда и трамваи, пересекавшие границу, и заставляли людей проходить через загородку, за которой их ожидали голландские средства транспорта.
Мы пытались перебрасывать донесения с помощью стрелы, но после благополучной переброски четырех или пяти донесений наш агент был схвачен. Этот способ слишком бросался в глаза, чтобы им приходилось пользоваться [30] под неусыпным наблюдением немцев, и мы его оставили.
По той же причине мы никогда не пользовались сигнализацией в какой бы то ни было форме.
Применение радио исключалось, так как было очень легко определить местонахождение передающей станции с помощью радиопеленгаторов. {1}
После лиц, специализировавшихся в тайном провозе сообщений через границу, следующим по своей значимости агентом, работающим на оккупированной территории, был «почтовый ящик». Он служил связующим звеном между организациями, работающими внутри страны, и курьерами, передающими донесения проводникам.
Люди, выполнявшие обязанности «почтового ящика», подвергались почти такой же опасности, как проводники. Они не только рисковали быть обнаруженными вследствие собственной неосторожности, но могли быть скомпрометированы как организацией внутри оккупированной страны, так и курьером, доставляющим донесение к границе. Более того, передвижение обоих курьеров само по себе являлось источником опасности, так как немцы всегда относились с подозрением к людям, передвигающимся с места на место.
В Антверпене большая часть наших «почтовых ящиков» были владельцами небольших кафе, которых в городе было великое множество. Чужой человек мог войти в кафе, не вызывая подозрений, а это было особенно важно в тех случаях, когда «почтовый ящик» был связан с лодочниками, работавшими в качестве курьеров, так как лодочники всегда возбуждали подозрение немцев и за ними часто велась слежка.