Секретные архивы НКВД-КГБ
Шрифт:
И вот ведь как бывает, первый концерт Лидии Руслановой состоялся в 1923 году в Ростове-на-Дону, там же, ровно пятьдесят лет спустя, состоялся ее последний концерт. Будто что-то предчувствуя, ростовчане долго ее не отпускали. А так как концерт проходил на стадионе, Русланову усадили в открытую машину и попросили объехать вокруг футбольного поля. Лидия Андреевна буквально впорхнула в машину, взяла микрофон и во всю мощь своего удивительного голоса грянула все те же «Валенки»!
Стадион заревел от восторга и попросил сделать еще один круг. «Газуй
ПОБЕГ В ДЫРЯВОМ ЧЕМОДАНЕ
Как известно, идея торжества мировой революции наделала немало бед на планете. Советский Союз готов был принять в объятия интернациональной дружбы целые народы, чтобы управлять ими. Начиная с 1930-х годов, в центре внимания большевиков оказалась Испания. Но сталинские объятия на деле оказались капканом, ломающим человеческие судьбы.
Один из героев очерка, с которым я познакомлю читателей, так писал о сложившейся ситуации:
«Испанцы, находящиеся в СССР, составляли три группы. Первая — моряки, летчики и педагоги. Вторая — дети в возрасте от 5 до 14 лет. Третья — бывшие бойцы, члены и руководители компартии. Несмотря на то, что эти люди принадлежали к разным сословиям, общим для всех было разочарование в советской действительности.
После окончания войны с Франко большинство членов первой группы выразили желание уехать из СССР. Им отказали. Начались провокации, о них говорили как о морально разложившихся типах. “Плохие” испанцы, которых не загнали в концлагеря, продолжали работать на фабриках и заводах, в то время как “хорошие” получали высокооплачиваемые должности. “Плохие”, сильно разочаровавшись в социалистической жизни, надеялись только на одно: кто-нибудь сбросит Франко, и они вернутся домой».
Но у некоторых ожидать этого момента не хватало терпения...
ВСЕ РЕШАЮТ НАЛИЧНЫЕ
Операция «Ла-Плата» началась задолго до рассвета. К подъезду «Гранд-отеля» подали грузовик, в кузов которого дворники затолкали два огромных чемодана. Потом подошел легковой «опель», сдержанно посигналил — и по лестнице торопливо сбежали два щеголевато, не по погоде одетых джентльмена. Один нырнул в машину, а другой подошел к грузовику, зачем-то постучал по чемоданам и, схватившись за голову и что-то шипя, кинулся к «опелю». Оттуда выскочил попутчик, они взобрались в кузов и, матерясь с иностранным акцентом, начали переворачивать один из чемоданов, который стоял крышкой вниз.
В пять сорок колонна двинулась в сторону аэропорта «Внуково». Мела поземка, в проводах завывал ветер, от тридцатиградусного мороза потрескивали деревья. На улицах — ни души. Да и откуда им взяться?! 2 января 1948 года был нерабочий день, и москвичи отсыпались после новогодних праздников. При разработке операции было учтено и это: чем меньше свидетелей, тем лучше.
— Идиоты! — нарушил молчание один из попутчиков, — Кретины! Этим русским нельзя ничего доверять.
— Думаете, груз пострадал? — нервно покусывая усики, спросил другой.
— Не должен... Хотя все возможно, — перешел он с русского на испанский. — Послушайте, Базан, скажите наконец прямо: вам удалось откупить самолет полностью или нет? Я хочу, чтобы там никого, кроме нас, не было.
— Предварительное согласие я получил. Но вы знаете, что посла к этому делу подключать нельзя, а без его письма «Аэрофлот» только обещает, но ничего не гарантирует. Нет, Конде, эту страну нам не понять, здесь все шиворот-навыворот! Я им говорю: покупаю весь рейс. А они мне: нельзя!
Почему? Потому что нельзя! Достаю пачку долларов. Теперь можно? Можно, скалятся они, если разрешит начальник. Достаю еще одну пачку. А теперь? Теперь — другое дело, теперь можно подумать... Вы не поверите, но у меня осталось всего девяносто долларов. Так что в Париже сяду на вашу шею.
—Ладно, сочтемся, — потирая озябшие уши, проворчал Конде. — Неужели это правда, что к концу дня мы будем в Праге, а к утру в Париже? Если б вы знали, как мне надоела Москва! До чертиков надоела. Хочу домой, хочу в Буэнос-Айрес!
— Если учесть, что мы едем не с пустыми руками, встретить нас должны достойно, — заговорщически подмигнул Базан.
— Я надеюсь... А президенту доложу я сам: думаю, что господин Перон будет доволен.
— Кажется, подъезжаем, — прильнул к стеклу Базан.
Старенький «Дуглас» уже прогревал моторы. Какие-то люди сбросили чемоданы на землю, и грузовик тут же умчался. Конде шагнул было к чемоданам, но его позвали к стойке регистрации, и, обреченно махнув рукой, он поплелся заполнять многочисленные бланки и декларации.
Вскоре появился побледневший до синевы Базан, да к тому же не один, а в сопровождении молодцеватого летчика и миловидной женщины.
— Генерал Захаров, — протянул руку летчик. — А это моя жена. Будем вашими попутчиками.
—Я, с вашего позволения, тоже, — вынырнул из-за его спины невысокий толстячок. — Кароль Фридман, — приподнял он шляпу. — Чехословацкие деревообрабатывающие заводы.
— А как же?.. Но мы же хотели... Мы — аргентинские дипломаты, — начал было Конде. — У нас дипломатический багаж.
— Ничего, разместимся, — широко улыбнулся генерал. — Я — налегке, товарищ Кароль — тоже, так что места для ваших чемоданов хватит. А нам надо лететь... По делам службы! — сухо добавил он.
Конде обреченно рухнул в кресло и достал фляжку с коньяком.
Но это был не последний удар. Если бы Конде знал, что его ждет впереди, незадачливый аргентинец немедленно бы отменил так тщательно разработанную операцию, вернулся бы в уютный номер «Гранд-отеля» и потягивал бы коньяк в обществе коллег, а не тех, с кем ему в ближайшее время предстоит познакомиться.