Секретные армии НАТО: Операция «Гладио» и терроризм в Западной Европе

Гансер Даниэль

Трагическая история Италии достигла своего апогея, когда во время президентства Никсона политические правые силы потопили страну в терроризме, крови и панике, поставив Италию на грань гражданской войны. Террористы закладывали бомбы в общественных местах и обвиняли в этом итальянских коммунистов с тем, чтобы ослабить позиции коммунистов и социалистов на выборах. «Предположение о связи с массовым убийством в Болонье — одно из наиболее серьезных обвинений, выдвинутых против «Гладио», — гласили заголовки британской прессы в 1991 году, когда итальянская парламентская комиссия по расследованию дела «Гладио» и массовых убийств получила анонимный меморандум, содержащий предположение, что следы бомб Болоньи ведут в арсенал «Гладио» (93). Генерал Джерардо Серравалле, командующий подразделениями «Гладио» внутри SID в Италии с 1971 по 1974 год, позже с большим сожалением подтвердил, что порой некоторые члены «Гладио» «могли перейти от оборонительного хода событий к наступательному, или к гражданской войне» (94). Когда в интервью Би-би-си

ему задали вопрос о том, почему, видя опасность этого манифеста, он не прекратил работу сети, Серравалле ответил: «Ну, закрытие — это политическое решение, это находится вне моей компетенции, я не мог завершить операцию «Гладио» (95).

Итальянскую секретную армию контролировало ЦРУ и поскольку генерал Серравалле проявил озабоченность в отношении внутренних операций секретной армии, он столкнулся с ожесточенной оппозицией начальника резидентуры ЦРУ в Риме Говарда Стоуна, который остановил поставку снабжения ЦРУ. «Когда я принял командование, я заметил, что американское финансирование, согласованное двусторонним образом, и в частности, отправка нам материалов и вооружения, были приостановлены». Серравалле был рассержен и попросил Стоуна приехать в штаб-квартиру «Гладио» на Сардинии. Начальник резидентуры прибыл вместе с офицером ЦРУ Майком Седноуи, и Серравалле, по его собственным словам, сказал им: «Это наше обучение, и вы могли бы помочь нам взять все из нашего потенциала. Так зачем урезать помощь? Если это позиция вашего правительства, мы это принимаем. Но вы должны объяснить». После этого он понял, что «интересы ЦРУ, как было представлено этими людьми, лежали не совсем в сфере достижения определенного уровня тренировок, а дело было в контроле внутри страны. То есть нашем уровне готовности к оказанию противодействия уличным беспорядкам, урегулированию общенациональных забастовок и помимо этого контролю возможного усиления коммунистической партии. Мистер Стоун вполне четко заявил, что финансовая поддержка ЦРУ напрямую зависит от нашей готовности ввести в действие, планировать и реализовать — назовем их так — внутренние меры» (96).

«Не возникает и тени сомнения, что во второй половине 1960-х годов подразделения ЦРУ начали широкомасштабную операцию с целью любыми путями противостоять распространению по Европе левых групп и движений», — в своем 370-страничном отчете от 1995 года заключило итальянское официальное расследование Сената по делу «Гладио» и массовых убийств. «Из всего этого возникает финальная картина страны, которая на протяжении 40 лет жила в условиях тяжелой «пограничной» ситуации. Очевидно, что напряженность, которая характеризовала эти 40 лет и которая была объектом изучения, имеет социальные и более глубокие внутренние причины. Однако подобное напряжение не продолжалось бы так долго; оно никогда не приняло бы такого трагизма, и дорога к познанию истины не была бы столько раз заблокирована, если внутренняя политическая ситуация не была бы ограничена и не находилась бы под пристальным наблюдением сети, в которую была интегрирована Италия» (97).

Из-за зверств, имевших место в истории Первой итальянской республики — по официальным данным, во времена террора с 1969 по 1987 год было зафиксировано большое число погибших: 491 жертва среди гражданского населения, 1181 человек был ранен или искалечен — это была слишком мягкая формулировка для некоторых придерживающихся левых взглядов сенаторов из парламентской комиссии. Под председательством сенатора Пеллегрини расследование было продолжено, свидетели были выслушаны, документы проанализированы. В июне 2000 года был представлен окончательный отчет на 326 страницах; заключение сообщало, что «эти массовые убийства, закладывание бомб, военные действия были организованы, проведены и поддерживались людьми, стоящими вне итальянской государственной власти и, как выяснилось не так давно, все это было сделано людьми, связанными с разведкой Соединенных Штатов Америки» (98).

Для подкрепления этого заявления, имеющего далеко идущие последствия, отчет по «Гладио» включал в себя свидетельства некоторых «гладиаторов». Солдат секретной армии Джузеппе Тарулло, поступивший на службу в Информационную службу итальянских вооруженных сил (SIFAR) в 1961 году, рассказал сенаторам, что следующей задачей после подготовки к вторжению стояла задача контролировать итальянских коммунистов: «Мы также говорим о внутренней задаче «Гладио». Уже было сказано, что структура и все нити сети стали бы активироваться в случае внутренней диверсии при поддержке сил специального назначения. Под внутренней диверсией мы понимали смену правительства, которая не отвечала бы воле правящих властей» (99). «Гладиатор» Джузеппе Андреотти так показал эту ситуацию: «Структура «Гладио» была ответом внутренней логике в том смысле, как я уже сказал, что это была реакция против прихода к власти в Италии режима, ненавидимого населением страны… диктатуры левых или правых» (100).

«Гладиатор» Манлио Каприата, который в звании генерала с февраля по июнь 1962 года в SIFAR руководил бюро «Р», рассказал сенаторам: «Я подтверждаю, что управление V, а, следовательно, и организация секретных подразделений, оставленных в странах Западной Европы на случай советской оккупации, а также CAG [центр «Гладио», Centro Addestramento Guastatori на Сардинии] несли антидиверсионную функцию на случай прихода к власти левых» (101). На сегодняшний момент собрано достаточно свидетельств,

и член комиссии сенатор Вальтер Биэлли сделал вывод: «Я убежден, что интервенция американцев в Италию — теперь уже исторически доказанный факт». Администрация Клинтона в Вашингтоне была шокирована, и летом 2000 года отказалась от комментариев, когда в Риме источник из посольства США, пожелавший остаться неназванным, заявил: «Эти обвинения возникали на протяжении последних 20 лет, и за ними абсолютно ничего нет» (102).

Сенатор Биэлли твердо стоял на своем и пояснил, что «они вмешались во внутренние дела, чтобы помешать коммунистической партии прийти к власти демократическим путем. Коммунистической угрозы больше не существует, и было бы уместно, если бы американцы помогли бы всем понять, что же произошло в прошлом». Когда Советский Союз открыл свои архивы, Соединенные Штаты оставались немногословными. «Во время холодной войны восток был под пятой коммунизма, а запад стал в некотором смысле американской колонией», — с грустью заявил Биэлли. Альдо Джианнули, историк, работавший в качестве консультанта парламентской комиссии по «Гладио» и терроризму, правильно подчеркнул, что секретные полувоенные организации для действий в тылу оккупационных войск должны быть теперь изучены на международном уровне по документам НАТО: «Сегодня реальная проблема — это как получить доступ к архивам НАТО» (103).

Тайная война во Франции

Вторжение немецких войск во Францию и ее оккупация во время Второй мировой войны является очень болезненным историческим моментом для Республики в XX столетии. 14 июня 1940 года Париж пал. В то время как «правая» военная и политическая элита во главе с генералом Филиппом Петеном сотрудничала с гитлеровской оккупационной армией и устанавливала фашистское правительство в Виши, французский генерал Шарль де Голль бежал в Лондон и по радио объявил населению страны, что он представитель легитимного правительства Республики. Де Голль настаивал на том, что война против оккупантов должна и будет продолжаться. Для сбора разведданных на территории Франции, осуществления взаимодействия с местными силами сопротивления и проведения диверсионных операций на захваченной врагом территории генерал де Голль в Лондоне создал французскую секретную службу BCRA (Bureau Centralde Renseignementatd'Action). Агенты BCRA десантировались на территорию Франции и проводили секретные миссии ценой очень больших потерь. Можно сказать, что по характеру выполнения задач, уровню подготовки, а также по составу вооружения и техники BCRA, которая была упразднена до окончания войны, являлась предшественником французской секретной армии, и многие члены секретных полувоенных подразделений холодной войны в прошлом были агентами BCRA. После проводимой с помощью Соединенных Штатов Америки операции высадки в Нормандии 6 июня 1944 года и освобождения Франции генерал де Голль с триумфом вернулся в Париж и стал премьер-министром. Генерал Петен, сотрудничавший с Гитлером, был приговорен к смерти, затем помилован и получил пожизненный тюремный срок.

С окончанием Второй мировой войны родилась Четвертая французская республика (1945–1958), характеризующаяся крайне нестабильной политической и военной ситуацией, в которой разные партии боролись за сферы влияния (1). Слева находилась Коммунистическая партия Франции (КПФ), которая во многом благодаря своей ведущей роли в сопротивлении фашистским коллаборационистам Виши была очень популярна среди населения и захватила власть в послевоенном правительстве. «КПФ добилась огромного престижа и какого-то морального превосходства за то, что возглавила сопротивление… Ее патриотизм был бесспорным» (2). Справа находились коллаборационисты Виши, внедрившиеся во французскую военную и бизнес-элиту, которые с негодованием отказывались видеть будущую Францию под коммунистическим контролем — не важно, будет ли это достигнуто путем коммунистического переворота или посредством победы коммунистов из КПФ в демократических выборах. Немаловажно то, что Соединенные Штаты, так же как и Великобритания, были против власти КПФ, которую они считали зависимой от решений, принимаемых в Москве. Таким образом, ситуация была подобна положению дел в Италии, секретная война продолжилась во Франции и после 1945 года по линии КПФ и коммунистических тред-юнионов с одной стороны и против ЦРУ и французского политического, военного и полицейского аппарата — с другой.

«Начать с того, что они [ЦРУ] хотят остановить приход левых к власти, и еще больше хотят, чтобы Коммунистическая партия не вошла в правительство. Для ЦРУ, очевидно, это сверхприоритет, как и для всех стран Атлантического альянса», — позже высказал комментарии к вопросу о секретной холодной войне во Франции бывший агент ЦРУ Филипп Эйджи (3). Нигде в Европе, за исключением Италии, коммунисты не были так сильны в послевоенный период, как во Франции. Вашингтон опасался, что Москва сможет призвать КПФ к захвату власти во Франции путем государственного переворота. Но Сталин, лидер Советского Союза, не поощрял КПФ следовать такой стратегии; и хотя молодые и полные энергии французские коммунисты предвкушали участие в чем-то более интересном, старое формировавшееся руководство КПФ не планировало захватывать власть силой. КПФ правильно поняли, что для них это приведет к образованию политического гетто, а то и вовсе они будут раздавлены американской армией, которая после освобождения Европы все еще базировалась во Франции. КПФ больше выиграла бы от победы в демократических выборах.