Секретные операции абвера
Шрифт:
— Черт возьми! — только тут до него дошло. — Дело действительно могло кончиться худо.
Доставленные в надежное место магнитные мины были первой добычей подобного образца. Изучение мин дало ценнейшие сведения по их конструкции, цели применения противником и эффективности.
Разумеется, мы хотели использовать удачную проделку с изъятием магнитных мин. Напрашивалась идея сообщить во вражеский Центр в Лондоне, что Риш обнаружил у одной из французских групп Сопротивления доставленные из Великобритании магнитные мины и взрывчатку, но те не знают, что с ними делать. И наоборот, будто у руководимых Ришем групп имеются хорошие возможности для проведения диверсий, однако нет взрывчатки. Поэтому будет своевременно дать им диверсионный материал
Я подготовил текст этой радиограммы, чтобы отправить ее через радиста Пьера в Лондон. Разумеется, взрывчатка не должна попасть в руки людей из движения Сопротивления, когда англичане пришлют ее.
Тем временем Пату следовало чаще встречаться с командирами групп и сдерживать их приветливым обращением и прежними средствами. Одновременно у него было задание попытаться разузнать, каким путем группа летчика Лефебра получала магнитные мины и пластит.
Но план не удался. Группы Сопротивления становились все более несговорчивыми. Они хотели иметь информацию о содержании радиообмена, который Риш через Пьера вел с Лондоном. Один из командиров также потребовал объяснений, где теперь находятся магнитные мины и взрывчатка и куда запропастились обе рации, которые Риш забрал в Сен-Жермен-ан-Ле для ремонта.
Таким образом, роль Пата пока еще не была полностью раскрыта, но о дальнейшем продолжении контригры думать больше уже не приходилось. Однако для рациональной оперативной работы на территории Франции и Бельгии, успешного завершения дела и чтобы рассеять подозрения командиров Сопротивления, без всякого сомнения, требовалось еще две-три недели. Если бы этого не удалось, все известные нам члены диверсионно-шпионских групп сменили адреса.
Теперь вопрос заключался лишь в том, как столь долго удерживать группы. Я посоветовал Пату на пару дней уехать на охоту в Барбизон и снять напряжение. Тем временем я собирался обдумать соответствующие меры и подготовиться к молниеносному задержанию всех установленных активных членов четырех групп Сопротивления. Приближался последний акт этой широкомасштабной драмы.
В день, а это было 15 сентября 1941 года, когда я отсылал Пата в Барбизон, произошло новое нападение на немецкого военнослужащего в Париже. Капитана Шебена расстреляли из укрытия на бульваре Страсбург. Несколькими днями ранее, 10 сентября, другой военнослужащий, штабс-боцманмаат Денеке неподалеку от метро «Порт-Дофин» получил слепое пулевое ранение в левое колено.
Эти вероломные акции могли повлечь за собой далеко идущие последствия.
Передо мной снова встал вопрос, не были ли эти покушения предприняты теми французами, что входили в группы, руководимые Ришем. Нельзя отмахнуться также от вероятности того, что члены группы, получавшие из Великобритании магнитные мины и пластит, совершали из засад планомерные нападения на немецких военнослужащих. Вполне вероятно, что командиры групп скрыли проведение этих операций от Риша, поскольку они ему больше уже не доверяли.
В последующие дни Пат употребил все свое красноречие, чтобы развеять вновь вспыхнувшее недоверие четырех командиров групп, но безуспешно.
Тогда я окончательно убедился в необходимости проведения широкомасштабной акции арестов. В целом служба контршпионажа к этому моменту во Франции и Бельгии установила около тысячи членов движения Сопротивления, которые в составе диверсионно-шпионских групп боролись против германских интересов. Я предложил своему непосредственному начальнику, полковнику Рудольфу, задействовать все имевшиеся во Франции и Бельгии подразделения тайной военной полиции, чтобы: во-первых, в один день махом захватить всех установленных членов диверсионно-шпионских групп;
во-вторых, одновременно провести обыски во всех домах, в которых проживают или укрываются разыскиваемые лица, в том числе на предмет обнаружения оружия, диверсионных материалов, радиоаппаратуры и документов;
в-третьих, начать незамедлительные допросы арестованных по их деяниям
в-четвертых, территориальными подразделениями абвера в тесном взаимодействии с оперативными работниками, опираясь на данные, полученные в ходе нашей операции, быстро, по возможности на месте, обрабатывать новые, полезные для абвера, материалы, в особенности изъятые письменные документы по деятельности Сопротивления, проверять их на предмет, был ли причинен ущерб войскам и военным объектам и потребовались ли охранительные мероприятия в результате их преступной деятельности; далее, имеются ли сведения о ранее не выявленных шпионах и диверсантах, а также о курьерской и радиосвязи и, наконец, имеются ли данные, которые могли бы помочь в расследовании покушений на немецких военнослужащих.
Полковник Рудольф одобрил мои предложения. Все имеющиеся подразделения абвера и исполнительной власти во Франции и Бельгии получили необходимые для задержания и проведения следствия документы.
Одновременная акция по задержанию началась 9 октября 1941 года. В течение нескольких дней она привела к аресту в целом 962 человек, всех членов французских или бельгийских шпионско-диверсионных групп. У некоторых арестованных при себе находилось оружие и диверсионные материалы.
Теперь начались допросы в объемах, прежде невиданных для немецких властей. Во множестве городов оккупированных районов Франции и в Бельгии сидели под арестом люди, проходившие по делу. Со всеми органами территориального подчинения я вел небывалую по размерам служебную переписку. Следовало отправлять доказательный материал и получать ответы на бесчисленные вопросы, получаемые в каждом конкретном случае в ходе следствия и допросов.
В случаях, когда имелись неопровержимые доказательства шпионско-диверсионной деятельности против Германии и не ожидалось выявления новых-обстоятельств, дело передавалось в соответствующий военный суд. Было передано дело и несчастного бельгийского генерала Жено с его соратниками. Военно-полевой суд вынес ему и некоторым его помощникам смертный приговор.
Многие дела расследовались месяцами. Ведь для абвера было важно не то, чтобы вынесли как можно больше смертных приговоров, а скорее из допросов обвиняемых получить как можно более обширные сведения об объеме, организации и методах работы голлистской и английской агентурной сети, а также информацию для установления местонахождения убийц немецких военнослужащих. Но еще стоило и попытаться завербовать некоторых арестованных в качестве агентов абвера.
В этой связи было решено выпустить на волю несколько сот не слишком запятнавших себя арестованных, чтобы те немногие, что представляли интерес для вербовки, не попали бы тотчас под подозрение вражеской разведки и членов Сопротивления в сотрудничестве с абвером, если освободить только их одних.
И все же воплотить эти планы не удалось. На основании так называемого секретного предписания, вступившего в силу в декабре 1941 года, следствие в свои руки захватило РСХА (Главное управление имперской безопасности). Всех задержанных по делу «Порто» лиц, еще не представших перед военно-полевым судом, этапировали из оккупированных территорий и вывели из-под компетенции абвера. Я так никогда и не узнал, какая судьба постигла этих арестованных.
Но 11 или 12 дней спустя после начала арестов по делу «Порто» на оккупированной французской территории произошло еще два покушения на германских военнослужащих.
20 октября 1941 года военный комендант Нанта, подполковник Хотц, был застрелен пистолетным выстрелом из засады, а на следующий день в Бордо — военный советник Реймерс. В наказание за эти покушения командующий оккупационными войсками во Франции, генерал от инфантерии Отто фон Штюльпнагель, отдал приказ о расстреле 98 заложников. Французское население после этого пришло в крайнее возбуждение.