Секретные поручения 2. Том 1
Шрифт:
С Синицыным Геннадием познакомилась… Ну как. Ну так и познакомилась. Как обычно знакомятся. Ребята в цеху только матом изъясняются, от них слова нормального не услышишь, ну а Генка… Тоже ругался, конечно. Только подходы у него другие. Гоблинам нашим лишь бы водки насосаться, подраться, да… сами знаете. А вот Генка до остановки меня проводил как-то после второй смены. Давай, говорит, проведу, вон темно как на улице. Просто проводил, без глупостей. И разговаривал внушительно, серьезно. О чем? Ну о чем… О жизни. Про учебу спрашивал. Потом в другой раз опять вызвался проводить. Цветы
Ну да, была, конечно. Раз пять, наверное. Сам приглашал. А так обычно в кафе. В кино. В ресторан, в «Белый Замок». Вот здесь он подать себя умел. Названия там разные, корнишоны. Официантов по имени знал. Что? Ну… Борис, например. Леня… Это так важно в самом деле?
Ну, обычный треп. О чем еще разговаривают в ресторане парень с девушкой? Звезды, луна, историйки разные, типа «иду я как-то по проспекту…». Танцевали в основном.
Да что-то не замечала. Если кто и подходил, то только прикурить. А-а, ну один раз было: этот Боря или Леня, официант, что-то сказал ему. Не слышала что. Генка извинился и отошел на несколько минут. Не видела, куда. Вернулся веселый, в настроении. Шампанского бутылку заказал.
Он вообще не очень компанейский. На заводе у них своя тусовка, картежники. Так они только в обед, да после работы иногда собираются. Ну, выпьют немного, раскинут партию в «секу». И разойдутся. Когда так встречаются, не за игрой, ну… «привет – привет». И все. Про друзей своих Генка не рассказывал… Хотя нет. Армейский дружок какой-то. Витя. Витян. Земляк. Шоферили вместе. Про него иногда рассказывал анекдоты разные. Он на базе какой-то сейчас, как я поняла. Не знаю, на какой. Может, и не база вовсе. Да не помню я. Может, склад. Нет, ни разу не встречались. Генка под пьяную гармошку все обещал познакомить, но так и не собрался. А мне-то что. Мне этот Витян по барабану.
Да он вобще ни с кем не ругался. А что общага? У него своя комната, что хочу, то и делаю – кому какое дело? Я обычно приберусь там немного, потом стол накрою. Тихо-мирно посидим, чаю выпьем. Ну, иногда и не чаю. Мы никого не трогаем, и нас никто не трогает. Нет, ни разу. Да и кого ему приглашать? Я ж говорю: не было у него друзей. И врагов тоже. Он соседку по блоку толком не помнил как звать. Марина, говорит. А может, Тамара. Да и какая разница, ему детей с ней рожать, что ли?
Ну да, так и выходит. Ругаться не ругался, дружить не дружил. А что? А по-моему, нормально. Живет себе человек тихо, не достает никого.
Что? Это больные только водку не пьют. Пил. Да вы не видели наших заводских, вот те гоблины, проглоты настоящие, а Генка – не. Он вообще культурный был, на других грузчиков не похожий.
…Никогда не наглел. Ходили, ходили, пока все само собой не вышло. Не в детском саду ведь… Я же говорила вам: он с обхождением, с манерами. Если не знать, что грузчик, можно подумать, что институт кончил. Из лифта выходить, он всегда подождет, дорогу уступит. Цветы два раза дарил.
А я и не знаю, не интересовалась никогда. Наверное, неплохо зарабатывал, раз в ресторан водил. На заводе не принято по ресторанам… У них там несколько слесарей-шестиразрядников, вот те тыщи гребут, это точно. А пьют – чернила. Прямо в раздевалке, из горлышка. Генка водку только пил, и то не всякую. Хорошую, фирменную, дорогую. Он сам мне говорил: лучше заплатить дороже, чем организм травить…
«Какой правильный этот грузчик», – подумал Денис, пряча в сейф только что опустевший пластмассовый стаканчик. Подколол скрепкой к тоненькой пачке листков протокол допроса, подписанный ровным девичьим почерком: Ант. Алферова. Денис невольно сравнил аккуратный почерк Алферовой со своими пляшущими каракулями. Глаза б не смотрели…
Так, он ведь что-то еще хотел… Да, часы. Они лежали в той же пачке из-под «Явы». Надо будет вызывать этого мелкого жулика Мозгового, оформить все как полагается: допрос, протокол добровольной выдачи, протокол осмотра… Опять писанина. Добавятся листки, пачка утолщится, приобретет вес и солидность, скоро можно будет подшивать ее к твердой картонной обложке с надписью: «Уголовное дело». Отсюда, наверное, и пошло уничижительное выражение: «Шить дело». А на самом деле – это буквальный процесс технического оформления следственного производства! Фраза Денису понравилась. Во как закрутил!
Итак, часы. Он осмотрел вещдок уже внимательней. Когда он был мальчишкой, отец отдал ему сломанные часы, точно такие. Или очень похожие. Стальной корпус, белый циферблат, тонкие стрелки… Но там был еще маленький циферблатик с секундной стрелкой… Часы назывались «Москва». А эти?
Он повернул циферблат к окну. Риска, обозначающая «двенадцать часов», нижним заостренным краем почти упирается в крестик, похожий на Георгиевский, только с выстриженными треугольничками на концах. Под ним надпись: «VACHERON CONSTANTIN». Еще ниже буковками помельче: «GENEV». А под широким концом риски «шесть часов» еще мельче написано: «SWISS MADE».
Что такое?! Где это видано, чтобы какой-нибудь сукин сын – грузчик Генка Синицын носил швейцарские часы? Скорей всего это подделка – сейчас в любом подземном переходе можно купить за пару сотен и «Роллекс», и «Омегу», да что там – удостоверение сотрудника ФСБ или прокуратуры можно купить! На настоящие у Синицына денег не хватит, они небось долларов на пятьсот тянут. И зачем ему настоящие швейцарские часы?
Хотя леший его знает… А зачем ему диск с «ПЛУ Терра-6»? Причем вполне настоящий?!
Денис положил часы в карман и встал из-за стола. Прямо не грузчик, а человек-загадка. Полное блюдце секретов.
Через два квартала от прокуратуры – ювелирно-часовой магазин «Монархъ», с твердым знаком на конце. В каждом областном центре наверняка есть свой «Монархъ» – с такими же чистыми стеклами в витринах, тяжелыми розовыми шторами, пустым ярко освещенным залом, где любезных, расчесанных на пробор, приказчиков царской эпохи сменили вышколенные мальчики в строгих костюмах, с невиданными в социалистические времена драгоценностями, с ностальгией по 1913 году и многозначительным твердым «ъ».