Секреты Лос-Анджелеса
Шрифт:
Стомпанато – с Ланой Тернер в Мехико. Если от Микки мы не узнаем ничего стоящего, я пойду прямо к Паркеру. И выложу все, что у нас есть на Дадли.
В это время из дверей слышится:
– Ну что же, может, вы таки войдете? Я уж чувствую, что вы не с добром пришли: так заходите, не след дурные вести сообщать посреди улицы.
На пороге – Микки Коэн в халате и в ермолке.
– Ну заходите или нет? Я ко всему готов, у меня это горе не первое.
Входят в дом. Посреди гостиной – маленький
– Микки Коэн-младший, мой покойный наследник. И вы, задницы гойские, думаете, что горе мне принесли? Вот оно – настоящее мое горе. Погребальная служба сегодня, кладбище «Маунт Синай». Я заплатил раввину, чтобы он отпел моего сыночка по-человечески. А кладбищенским шмендрикам скажем, что хороним лилипута. Ну, выкладывайте, зачем пришли.
Эксли:
– Мы знаем, кто убивает твоих «акционеров».
– Каких еще «акционеров»? Продолжайте в том же духе – и мне придется вспомнить о Пятой поправке! И что это за хреновина у тебя в руках?
– Джонни Стомпанато, Ли Вакс и Эйб Тайтелбаум. Им достался героин, который ты потерял в пятидесятом, когда накрылась сделка с Джеком Драгной. Они убивали твоих «акционеров». Они подослали убийц к тебе и Дэви Голдману в Мак-Нил. Они подложили тебе в дом бомбу. Пока они тебя не достали – но рано или поздно своего добьются.
Коэн громко хохочет.
– Верно, с этими ребятами я давно распрощался – в моем деле от них никакого толку. Но чтобы им хватило ума затеять игру со стариком Микстером и выиграть?!
Уайт:
– Дэви Голдман был с ними заодно. А в Мак-Ниле они решили убрать и его.
Микки Коэн, бледнея:
– Да что вы такое несете? Ни за какие коврижки мой Дэви не пошел бы против меня! Никогда! Скорее поверю, что генерал Макартур заделался коммунистом!
– У нас есть доказательства, – это Джек. – Дэви подложил к тебе в камеру жучок и подслушал твой разговор с братьями Энгелклингами. Оттуда ниточка и потянулась.
– Вранье! Наглое вранье! Даже вместе с Дэви – у них гайка слаба тягаться с Микки Коэном!
Эксли нажимает кнопку – и Микки слышит собственный голос:
– … со своим шлонгом Микки-младший настоящий виртуоз, прямо как Хейфец со скрипкой…
– Нет! Нет! – Коэна вот-вот хватит удар. – Ни один человек на свете не смог бы так меня одурачить!
Эксли нажимает перемотку, затем – снова воспроизведение:
– … пизда у нее, что ли, соболями выстлана, что он уже десять лет за ней бегает?
Стоп, снова старт. Игра в карты, шум воды в бачке. Микки пинает гроб:
– Ладно, ладно! Верю!
Джек:
– Теперь понимаешь, почему Дэви в больнице тебя боялся?
Коэн вытирает лоб ермолкой:
– Господи, ну и негодяй! Подумать только! На такое злодейство и Гитлер бы не пошел! Но кто?… Кто за всем этим стоит?
– Дадли Смит, – отвечает Уайт.
– О Господи Иисусе! Да, в такое можно поверить… Но нет… прошу вас, гробом бедного моего мальчика заклинаю, скажите, что все это шутка!
– О капитане полиции Лос-Анджелеса? Нет, Мик, все правда.
– Не верю! Мне нужны улики, доказательства!
– Микки, – говорит Эксли, – за доказательствами мы и пришли к тебе.
Микки устаю садится на гроб:
– Я вам скажу, что за парни пытались пришить нас с Дэви. Коулмен Стейн, Джордж Магдалено и Сэл Бонвенгре. Как раз сегодня их в Сан-Квентин перебрасывают. Я наводил справки: хотел разобраться с ними по-своему, да не нашел никого, кто бы за такое дело взялся. Как приедут на место, поговорите с ними, спросите, кто заказал меня и Дэви.
Эксли, убирая магнитофон:
– Спасибо. Встретим автобус в Сан-Квентине.
Коэн охает, он совсем разбит. Уайт:
– Клекнер оставил мне записку. Сегодня утром Пархач у себя в ресторане встречается с Ли Ваксом. Идем туда и возьмем их.
– Едем, – отвечает Эксли.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
«Кошерная кухня Эйба»: народу полно, сам Пархач за кассой. Уайт прижимается лицом к оконному стеклу. – Ли Вакс за столиком справа.
Эд машинально кладет руку на кобуру – и вспоминает, что револьвера нет: выкинул в истерике. Мусорщик распахивает дверь.
Звон вилок о тарелки, гул голосов. Пархач, заметив копов, пригибается, ищет что-то под кассовым аппаратом. Вакс распахивает пиджак, словно бы разглаживает стрелки на брюках: на поясе у него поблескивает металл.
Люди за столиками ничего не замечают. Едят, болтают. Бойко курсируют меж столов официантки. Мусорщик идет к кассе. Уайт не сводит глаз с Вакса. Краем глаза Эд замечает из-под ближнего стола знакомый металлический блеск.
Толкнув Уайта в спину, валится вместе с ним на пол.
Пархач и Винсеннс стреляют одновременно.
Грохот выстрелов, звон выбитого стекла, еще грохот – Пархач попал в гору консервных банок. Крики, женский визг. Кто-то вскакивает, кто-то в панике кидается бежать. Вакс палит, не глядя, в сторону двери. Какой-то старик падает, захлебываясь кровью. Уайт вскакивает, открывает огонь по Ваксу, тот, пригнувшись, зигзагом бежит к дверям кухни. На поясе у Уайта Эд замечает второй револьвер, выхватывает его.
Теперь по Ваксу стреляют двое. Бад мажет. От выстрела Эда Вакс, крутанувшись на месте, хватается за плечо. Падает, ползет, поднимается, сгребает официантку, приставляет пистолет к ее виску.