Секреты Лос-Анджелеса
Шрифт:
Отчеты в архиве Голливудскою участка расставлены в алфавитном порядке, по фамилиям офицеров. Хорошо Придумано. Только вот офицера Малколма Лансфорда нет. Бад просматривает папки от А до Я, на это уходит целый час – нет Лансфорда. Странно. Неужели этот раздолбай и алкаш и отчетов не писал?
Уже почти полдень, надо перекусить. За бутербродом Бад звонит Дику. Тем временем появляются Карлайл и Брюнинг, пока они глотают кофе и включаются в работу, Бад садится на телефон и начинает обзванивать своих информаторов.
Змей
Подходит архивная девица, протягивает Баду листок бумаги.
– Узнать удалось немного. О судимостях Каткарта – только то, что обеим потерпевшим было по четырнадцать лет, блондинки, во время войны работали в «Локхиде». Уверена, что не местные. В Административном отделе службы шерифа нашлось дело Каткарта с именами девяти проституток, которым он покровительствовал. Я проверила всех. Две умерли от сифилиса, три – несовершеннолетние, высланы из штата по месту жительства под надзор, еще двух найти не смогла, данные об оставшихся двух – здесь. Это вам поможет?
– Конечно, спасибо, – отвечает Бад и машет Брюнингу и Карлайлу.
Два имени в списке обведены карандашом: Джейн Ройко, прозвище Пушинка, и Синтия Бенавидес, прозвище Сладкая Синди. Последние известные адреса – Пойнсеттия и Юкка. Часто посещаемые заведения – коктейль-бары в этих районах.
Подходят подручные Дадли Смита.
– Здесь два имени, – говорит Бад. – Надо найти и допросить этих девчонок.
– Все эти проверки вероятных подозреваемых – бесполезнеж и мудянка, – говорит Карлайл. – Это – черножопые.
– Дадли сказал: надо, – значит, надо, – отвечает Брюнинг.
Бад смотрит на их галстуки. На их счету вместе – пятеро убитых. Толстяк Брюнинг, тощий Карлайл – иногда они кажутся похожими как близнецы.
– Что ж, раз Дадли сказал, значит, сделаем.
У «Кошерной кухни Эйба» парковки нет. Бад делает круг. У крыльца «Кухни» потрепанный «шеви» Дика: салон захламлен пустыми бутылками. Для условно-досрочника – нарушение номер один.
Бад находит свободное место. Доходит до «Кухни», заглядывает в окно – Стенс тянет «Манишевиц» и треплется с тремя братскими чувырлами: Ли Вакс, Собачник Перкинс, Джонни Стомп. За стойкой сгорбился коп в штатском, что-то заглатывает, а сам как заводной зыркает глазами на «преступное сообщество».
Черт, достало Бада все это! Сколько ж можно со Стенсом нянчиться?! Плюнул, поехал назад в Голливуд.
В участке уже поджидают его – в застекленной клетушке для задержанных – Брюнинг и две уличные шмары, блондинка и рыжая. Из клетушки доносится ржание. Бад постучал по стеклу, Брюнинг вышел.
– Кто из них кто? – спрашивает Бад.
– Блондинка – Ройко. Слушай, ты, кстати, слыхал шутку про слона с большим членом?
– Что ты им сказал?
– Сказал, что это простая формальность: проверяем личность погибшего Дюка Каткарта. Они газеты читают, так что не удивились. Бад, по-моему,
Бад упирается твердыми, как мрамор, пальцами в грудь Брюнинга.
– Инес Сото – не шлюха. Ниггеры это или не ниггеры – пока неизвестно. А теперь, может, вы с Карлайлом пойдете займетесь делом?
Брюнинг испаряется, на ходу поправляя галстук.
Бад заходит в клетушку. Выглядят девицы хреново: перекисная блондинка и рыжуха, крашенная хной, кричащий макияж на истасканных физиономиях.
– Значит, газеты вы сегодня читали, – говорит Бал.
– Ага, – отвечает Пушинка Ройко. – Бедный Дюк.
– По-моему, вы не слишком по нему убиваетесь.
– А чего убиваться-то? Дюки – он и есть Дюки. Ну, был то есть. Платил – с гулькин нос, но хоть не бил. Еще обожал бургеры с чили. Из-за них-то и помер, бедняга: всегда говорил, лучше чилибургеров, чем в «Ночной сове», не найти. Не повезло Дюку.
– Значит, вы верите, что это было ограбление?
Синди Бенавидес кивает.
– Конечно, – отвечает Пушинка. – А что ж еще? Или вы думаете, это подстава?
– Мы пока ничего не думаем. Враги у Дюка были?
– Враги? У Дюки? Да нет, какие там враги!
– Сколько девушек у него было?
– Раньше много, а теперь только мы две и остались.
– Я слышал, раньше у него было девять девиц. Что стряслось? Конкуренты подгадили?
– Мистер, Дюки сам себе подгадил. Размазня он был, вот кто. Сам любил молоденьких, ну и вообразил, что сможет на них нажиться. А у молодых-то, известно, ветер в голове. С ними нужно построже. А Дюк построже не умел. На мужика-то мог и прикрикнуть, и кулаки в ход пустить, а вот с девчонками таял. Да теперь уж чего…
– На двух девушках много не заработаешь. Он занимался чем-то еще?
Пушинка ковыряет облупившийся лак на ногтях.
– Да ничем он не занимался, болтовня одна! Носился тут с каким-то планом… У него вечно были какие-то грандиозные планы, у нашего Дюка. Сам себе голову морочил разными фантазиями. Видать, чтоб не было так обидно жить на те крохи, что мы с Синди ему добывали.
– Что за план? Он тебе что-нибудь рассказывал?
– Не-а.
Синди вытаскивает помаду – ее размазалась.
– А тебе, Синди? – поворачивается к ней Бад.
– Нет, – пищит она.
– А о врагах? Никто на него обиду не таил?
– Нет.
– А девушки? Были у него в последнее время молоденькие подружки?
– Н-нет. – Синди хватает носовой платок, промакивает губы.
– Пушинка, а ты что скажешь? Похоже это на правду?
– Слушайте, Дюки ни о чем таком не распространялся. Может, мы пойдем? А то…
– Идите. Дальше по улице есть стоянка такси.
Девиц как ветром сдувает, Бад бежит к своей машине, мчится вверх по Сансет и тормозит напротив стоянки такси. Две минуты ожидания – вот и они, Пушинка и Синди.