Секреты удачи

Браун Аманда

Сердце Пиппы бешено заколотилось, когда Розамунд демонстративно взглянула на наручные часики:

— Как долго еще вы намерены разглагольствовать, дорогая?

В зале началось шевеление. Пиппа в отчаянии бросила взгляд на Лэнса и с волнением увидела, что тот, застыв с закрытыми глазами, что-то бормотал себе под нос.

— Короче говоря, мы с Лэнсом сегодня не обменяемся свадебными клятвами. Это было бы неправильно. Мы, конечно же, очень любим друг друга. Но просто… есть кое-кто еще!

На миг повисла мертвая тишина, а потом начался сущий ад.

Пиппа чувствовала, что взмывает к потолку, а вокруг нее вздымается пространство. Она смутно осознавала, как Розамунд подхватывает Арабеллу и Лаймана и ведет к выходу взвод разъяренных Хендерсонов, а за ними тащится Лэнс, молящий о пощаде. Розамунд остановилась лишь раз, чтобы залепить сыну по физиономии красной вышитой сумочкой:

— Не смей просить пощады! Ты первый рогоносец в истории Хендерсонов!

В лагере Уокеров дела обстояли не лучше. Тейн свалилась на пол, как подрубленный куст сирени. Единственным врачом в зале оказался Сет Шапиро, дерматолог, который колол ботокс половине Далласа. Он с трудом пробивался к сцене через поток взбешенных Хендерсонов. Седрик пытался вернуть Тейн к жизни струей бурбона из фляжки, но лишь погубил ее макияж. Он приказал оркестру играть увертюру к «Ромео и Джульетте». Поскольку на разбушевавшуюся толпу это не произвело умиротворяющего впечатления, Седрик распорядился, чтобы ансамбль колоколов начал «О, счастливый день», интерлюдию, написанную Джоном Вильямсом специально для двадцатидвухсекундного поцелуя. Когда же и это не подействовало, он велел обоим духовым квинтетам дуть что есть мочи.

Поняв наконец, что не будет ни праздника во «Флер-де-Ли», ни бросания букета невесты, и мало шансов на то, что свадьбу назовут свадьбой века, подружки невесты окружили Джинни, в слезах рухнувшую на пол. Вуди тоже опустился на колени, рыдая громче всех. Пиппа стояла одинокая и всеми забытая в самом центре урагана. Она встретила взгляд Энсона — тот смотрел на нее удивленно и потрясенно. «Прости, дедуля», — услышала она собственный крик и увидела, как он улыбнулся, будто все понял, а в следующую секунду, схватившись руками за грудь, упал.

— Нет! — пронзительно закричала Пиппа.

Все погрузилось во мрак.

Глава 8

Пиппа пришла в себя на кушетке в одной из комнат центра «Майерсон». Джинни поправляла на ее лбу прохладную влажную салфетку. Издалека доносилась какофония духовых, колоколов, тимпанов и органа. Где-то кричали. Пиппа взглянула на роскошное белое платье, в котором она лежала.

— Что произошло?

— Ты сорвала свадьбу.

Случившееся мигом всплыло в сознании.

— Какой кошмар.

— Серьезно. — Джинни отшвырнула в сторону свой парик. — Не хочешь поехать со мной в Коста-Рику?

— Сейчас?

— Я предлагаю тебе на несколько дней уехать из Далласа. Ты тут порядком наследила.

Пиппа вспомнила, как падала на пол Тейн.

— С мамой все в порядке?

— Она несокрушима. Парамедики увезли ее. Вместе с дедушкой. — Развивать эту тему Джинни не

стала.

Голова у Пиппы кружилась.

— Где Лэнс? — простонала она.

— Когда я видела его в последний раз, он с хныканьем плелся следом за своей мамочкой. Господь тебя хранил, девочка. Ты правильно поступила. В его жизни существует только одна женщина, и это не ты. Прости.

— Розамунд ушла?

— Все Хендерсоны торжественно отступили. Уокеры стремительным броском заняли сцену. Подружки невесты сбежали с шаферами. Я доставила тебя сюда на носилках. Эй! Сгинь! — рявкнула Джинни на сунувшегося было к ним фотографа, забрасывая на плечо огромную тканевую сумку. — Встать сможешь? Меня ждет такси. — Она заказала его еще несколько недель назад, чтобы успеть в аэропорт. — Тебе нужно исчезнуть.

— В таком наряде?

Джинни крепко взяла подругу под руку:

— Немедленно.

Они отыскали в опустевшей гардеробной мобильный телефон Пиппы. Прежде чем затолкать подругу в такси, Джинни избавилась от двух папарацци, карауливших у служебного входа, зашвырнув их камеры на полосу встречного движения.

— Гони, пока я не велю остановиться, — скомандовала она таксисту. Тот плохо понимал по-английски, поэтому она ткнула пальцем вперед. — Прямо! Пригород!

Когда между ними и местом побоища было уже несколько миль, Джинни отыскала в саквояже два комплекта маек и шорт. Кроссовок оказалась только одна пара; Пиппе некоторое время придется передвигаться в белых «Маноло».

— Это, конечно, не президентский номер, — проговорила Джинни, помогая Пиппе расстегнуть облачение, — но наши возможности ограниченны.

Пока такси кружило по Далласу, они переоделись в спортивное.

— Насколько я понимаю, у тебя есть два выхода, — рассуждала Джинни, сворачивая в тугой белый рулон то, что когда-то было свадебным платьем Пиппы. — Ты можешь пожить у меня, пока я буду в Коста-Рике, или можешь отправиться в Коста-Рику вместе со мной.

— А я не могу просто вернуться домой? — Больше всего на свете Пиппа хотела забраться в свою теплую уютную постельку и проспать месяцев шесть. — Я действительно отвратительно себя чувствую.

— Я бы предпочла столкнуться один на один с раненой тигрицей, чем с твоей матушкой. Не надейся, что она пустит тебя на порог. — Джинни посмотрела на часы. — Самолет через два часа.

— Ты же понимаешь, что я не могу просто так взять и сбежать, — простонала Пиппа. — Это было бы неправильно.

Джинни назвала шоферу адрес и с кривой улыбкой откинулась на сиденье:

— Ну и кто же тот третий лишний?

Первым порывом Пиппы было признаться, что вся история — фарс. Затем она поняла, что дальнейшие объяснения погубят Лэнса.

— Я не могу этого сказать.

— Андрэ?

— Что? Нет! — Почему Джинни автоматически предполагает, что третий лишний появился именно с ее стороны?

Джинни успокаивающе похлопала Пиппу по руке:

— Ты молодец, что все прояснила. Хотя самый выгодный холостяк в Техасе никогда этого не оценит.