Шрифт:
1
– Неудачное начало семейной жизни, – замечает Джош.
– А что, бывают удачные? – спрашиваю я. Он улыбается, а Иззи хмурится. Она свадьбы любит. Льет дождь, капли лупят по тротуару и рикошетом летят мне под юбку. Я мерзну. Хоть бы невеста поскорее перестала обниматься с матерью и забралась уже в машину. Смотрю внимательнее. Кажется, она уже не обнимает мамашу, а цепляется за нее – поражена собственным замужеством и сожалеет о том, что натворила. Иззи швыряет остатки конфетти из голубой коробочки, но промахивается, и цветные кружочки падают в лужу. Наши пышные наряды, машина, цветы и улыбки на
– Джош, – говорю я, глядя на смятую голубую коробочку из-под конфетти, – как называется сплющенный куб? Можно бы новую упаковку разработать.
– Не надо! – Иззи в шоке, будто я собралась задрать юбку перед священником. – На свадьбе все должно быть по обычаям.
– Даже если этот обычай – затасканная дешевка? – снова богохульствую я.
– Традиция есть традиция, – защищается она. И тут же бросается вперед, чтобы поймать букет невесты. Она нервно прыгает с ноги на ногу, гладкие светлые волосы рассыпаются по плечам. Я-то человек спокойный, а Иззи настоящая непоседа, Вечно то руки потирает, то носком туфли стучит, то ногами болтает. Иззи где-то вычитала, что такая активность съедает тридцать калорий в час, за день выходит больше, чем в шоколадке «Марс» – несколько фунтов в год и целый размер одежды за всю жизнь. Такой у нее, можно сказать, образ жизни: неустанное бесцельное копошение.
А я ловить цветы не буду. По двум причинам. Во-первых, если поймаю, Иззи меня убьет. Она весь день подливала спиртное незамужним дамам, чтобы те не слишком твердо держались на ногах. А во-вторых, все это чушь.
Нет, кроме шуток, свадьбы – сущая глупость. Я только рада, что есть лишний повод надеть шляпу и выпить шампанского. Вообще свадьба – развеселый большой праздник. И не более того. В общем, все это бессмысленно.
Я не мужчина, не лесбиянка и не мужененавистница. Джош мой лучший друг, и он настоящий мужчина. Я свободная, удачливая, привлекательная женщина. Мне тридцать три года, я натуралка. Просто я вообще не хочу замуж.
Ясно?
Букет Иззи не поймала. И расстроилась так, что смотреть жалко.
– Кэс, не хочешь выпить? А ты, Иззи? – спрашивает Джош, пытаясь ее ободрить. И, не дожидаясь ответа, направляется в бар отеля. Он знает, что мы согласны пить с ним «мартини» как полагается: когда угодно, где угодно, в любой момент.
Мы пробираемся сквозь толпу нарядных гостей. Утром все эти люди чинно восседали на церковных скамьях, а сейчас прямо как c цепи сорвались. После отъезда новобрачных и их родителей можно расслабиться – для того мы и ходим на свадьбы. Удобный случай для бесстыдного секса гедонистов.
Я выбрала себе жертву прямо в церкви, еще до того, как новобрачные сказали свои «да». Вот он. Высокий, темноволосый красавец. Вообще-то, судя по лицу, не особо умен. Этот тип, наверное, слишком любит себя, чтобы делить свою персону с кем-то еще. Идеально. Вряд ли интересен как личность. Скорее, легкомысленный и вообще плавает мелко. Зато природа одарила его самым впечатляющим образом.
Наметив жертву, важно сразу дать ей об этом знать. Улыбочку ему, улыбочку. Если мужик в этот момент начинает озираться, ищет, кому предназначена улыбка, я тут же линяю. Мне нравятся самоуверенные типы, которые не усомнятся, что я флиртую именно с ними.
Этот тест он проходит, улыбнувшись в ответ. Оборачивается, чтобы посмотреть на себя в зеркало над баром, и улыбается опять. Себе, любимому. Мне все равно. Самовлюбленность не опасна.
Я окликаю Иззи и Джорджа, застрявших в толпе возле бара.
– В чем дело? Мы уже почти к стойке подобрались, – недовольно говорит Иззи.
– Не волнуйтесь, коктейли скоро принесут. Со вздохом облегчения она опускается на обитый ситцем стул. Джош закуривает. Джош и Иззи отлично меня знают. Они знают обо мне все.
Джош мне вроде брата. Мы оба лет до семи жили в пригороде. Наше знакомство заставило меня поверить в судьбу. Мы познакомились с благословения небес, причем его звезда устремлялась к зениту, а моя закатывалась.
Тем летом мы играли в кубик Рубика, пили газировку и готовились к неизбежным переменам. Детское шестое чувство подсказывало, что мы оба зависим от прихотей взрослых. Моя семья владела особняком с пятью спальнями в Эшере, графство Суррей, и мы с матерью мечтали жить в нем вечно.
Все вышло иначе. В один прекрасный летний день отец сообщил нам, что у него есть другая женщина и он не может без нее жить. Мать была на редкость остроумна, спросив, что бы он предпочел, сожжение или погребение? Отец уехал сразу же, как только собрал вещи. Через неделю явился за своими бумагами и привез мне кукольный домик «Ландби», – наверное, вместо того дома, что разрушил. Через месяц он повел меня в зоопарк, и я проплакала все это время, притворившись, что жалею животных в клетках. На животных мне было плевать. Просто я решила испортить отцу настроение. (Матери я его портила часто.) Когда он приехал на Рождество, я отказалась открывать его подарок и сидеть у него на коленях. После этого отец ограничивался открытками на Рождество и день рождения, и мне еще не исполнилось десяти лет, когда он перестал писать.
Джошу тем летом тоже было семь, и он тоже грустил. Ему сказали, что его заберут из маленькой местной школы и отдадут в приготовительную школу Стоу. Теперь я думаю, что шестое чувство было ни при чем. Просто учебники и переполненные классы приготовительной школы были бесплатные. И хоть мы оба целиком были поглощены собственными переживаниями, мы ощущали друг к другу неловкую симпатию, которая сходила за дружбу. С печальным видом мы учились кататься на роликах и ели крыжовник – это очень сближает. Я всегда считала, что ему везет. Мы тогда жили в одинаковых домах, которые различались только цветом «формайки» на кухне. С тех пор мне никогда больше не приходилось жить в таком просторном доме, а ему – в таком маленьком. Я и в детстве видела эту разницу. Его отец о своих делах не распространялся.
Скорее всего, наша крепкая детская дружба, наша веселая жизнь на этом бы и закончилась, если б мы не встретились снова на первенстве графства по теннису, когда нам было по двенадцать лет. Джош считал, что знакомство с девочкой может улучшить его репутацию в Стоу. Мне нравилось, как он округлял гласные, к тому же я уже тогда знала, что соревноваться полезно, и мальчики из Уэстфордской общеобразовательной на такое клюют. Оказалось, что мы по-прежнему друг другу нравимся. Так нравимся, что Джош, к огорчению своих учителей и родителей, поступил вместе со мной в Манчестерский университет. А они-то уже присмотрели для него другой, более почтенный. Я же выбрала Манчестер оттого, что там играют современную музыку, есть радикальные студенческие организации, мужчины ходят в «ливайсах» и «ДМ», но главным образом – из-за отличного курса массмедиа.