Сексуальная жизнь в древнем Китае
Шрифт:
Название этого стихотворения «Сяо син» («Звездочки») стало устойчивым термином для обозначения наложниц.
Здесь будет уместно привести описание идеальной красавицы, датируемое 750 г. до н. э., из стихотворения под названием «Ши жэнь», в нем восхваляются прелести знаменитой принцессы:
Пальцы — как стебли травы, что бела и нежна… Кожа — как жир затвердевший, белеет она! Шея — как червь-древоед белоснежный, длинна, Зубы твои — это в тыкве рядком семена. Лоб — от цикады, от бабочки — брови… Княжна! О, как улыбки твои хороши и тонки, Резко сверкают в глазах твоих нежных зрачки.«Головка цикады» — две длинные свисающие пряди в прическе принцессы. «Брови-бабочки» намекают на изящно закрученные усики этого насекомого. Эта строка неоднократно воспроизводилась в последующие века в качестве
Браки среди представителей правящего класса были строго экзогамными. Женитьба на женщинах с таким же самым именем, независимо от того, будет ли она главной женой, дополнительной женой или наложницей, была строго запрещена. Считалось, что подобный «инцест через имя» обрекает мужа, саму женщину и их потомство на страшные несчастья. По свидетельствам классической литературы, никаких подобных табу для простолюдинов не существовало, но это не совсем так. Хотя классические источники гласят, что «ритуалы и церемонии не опускаются до нижних людей», у простолюдинов существовали свои су, или обычаи. Поскольку антропологи считают, что в целом архаичные общины имеют еще более жесткую систему табу, чем высокоразвитые общества, можно с уверенностью говорить, что и среди древнекитайских крестьян браки были связаны всевозможными табуирующими ограничениями, хотя письменно они не зафиксированны. В более поздние времена табу на брак людей с одной и той же фамилией применялось в равной степени ко всем сословиям и сохраняется и по сей день.
Представители правящего класса могли только однажды взять себе главную жену. [17] Если она умирала или муж ее прогонял, вторично он жениться не мог, во всяком случае с соблюдением такого же ритуала, как при первом браке. Браки устраивались через сватов. Как говорится в «Ши цзине»:
Когда топорище ты рубишь себе — Ты рубишь его топором. И если жену избираешь себе — Без свах не возьмешь ее в дом.17
Мы только в самых общих чертах обрисовали очень сложную схему заключения браков у древних китайцев: посвященная этому вопросу богатая литература дает весьма мало сведений, представляющих интерес для изучения сексуальной жизни.
Интересующихся читателей отсылаю к исчерпывающей главе в «И ли» (см. англ. пер.: Steele J.The I-li or Book of Etiquette and Ceremonial. London, 1917 и франц. пер.: Couvreur S.Ceremonial. Ho-kien-fij, 1916; repr. Paris, 1951), где в мельчайших деталях описаны все подготовительные этапы свадебной церемонии и каждая ее стадия. Этот вопрос вплотную связан с проблемой родства (например, мужчина, заводящий себе главную жену, берет ее вместе с ее сестрами или родственницами), что подробно рассмотрено М. Гране в его книге «La polygynie sororale», упоминавшейся в предыдущем примечании, а также в его работе «Categories matrimoniales et relations de proximite dans la Chine ancienne» (Paris, 1939). Хороший обзор этой темы дан в работе: Feng Han-chi.The Chinese. Kinship System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol. 2. 1937.
Именно сват проводил все предварительные переговоры. Убедившись, что небесные знаки благоприятствуют планируемому союзу, он должен был выяснить, действительно ли невеста принадлежит к другому клану, на самом ли деле она девственница, подготовлены ли свадебные подарки, и одновременно в его обязанности входило узнать о социальном положении и влиятельности ее родителей. Представители правящего сословия руководствовались разработанным кодексом чести, и в случае, если одна из сторон сочла бы союз неподходящим, это могло привести к кровной вражде. Как правило, сама девушка не имела права голоса при выборе будущего супруга, вопрос решали ее родители по согласованию со сватами.
После успешного завершения всех предварительных переговоров жених наносил визит родителям невесты, приходя в дом с гусем; впоследствии комментаторы давали этому гусю разные толкования, но все они явно позднейшего происхождения. Затем жених забирал невесту к себе домой, и на торжественном ужине вечером того же дня происходило обручение. Во время этой церемонии устанавливался союз жениха с младшими сестрами или подружками невесты, которых обычно она приводила с собой, чтобы те заняли место дополнительных жен или наложниц ее мужа. На следующее утро муж представлял свою жену родителям и в специальном зале I предков оповещал о ней их души. По прошествии трех месяцев повторялась церемония представления жены, но на этот раз в более скромном масштабе. Только после проведения второй церемонии жена считалась окончательно утвердившейся в своем новом статусе.
Иногда невеста не проявляла желания привести с собой дополнительных жен для будущего мужа. В «Ши цзине» приводится песня под названием «Цзян ю сы»: вначале невеста не хочет брать с собой девушек, которым уготована такая участь, в конце же девушки выражают радость, что невесту удалось убедить и теперь она берет их в будущую семью.
Так с Цзяном сольется притока волна… Та девушка шла к жениху. С собою нас брать не хотела она, С собою нас брать не хотела она, Потом стосковалась она. Так воды сливаются за островком… Та девушка шла к жениху. С собой ты нас взять не хотела в свой дом, С собой ты нас взять не хотела в свой дом. Была ты нам рада потом. Так Цзян возвращает поток своих вод… Та девушка шла к жениху. Она собралась, только нас не берет, Да жалко ей стало, что нас не берет, И свищет теперь и поет.Образ Великой реки (Цзян) с многочисленными притоками, по-видимому, является указанием на мужа, окруженного многочисленными женщинами.
Женитьба представителей правящего класса называлась хунь. Этим загадочным древним термином, очевидно, обозначали «сумеречную церемонию», подчеркивая, что ее проводили в ночное время.
Браки простолюдинов носили название бэнь («случайные встречи»). С наступлением весны, когда семьи покидали свои зимние жилища и перемещались в поля, в деревенских общинах устраивали праздники. Молодые парни и девушки вместе танцевали и пели призывные песни и песни-считалки, которые почти всегда были как-то связаны с культами плодородия и нередко носили откровенно эротический характер. Во время этих праздников каждый юноша выбирал себе девушку, за которой ухаживал, а потом вступал с ней в половые отношения. Заключенный таким образом союз продолжался все лето и осень и признавался — чаще всего деревенскими старейшинами — еще до того, как семьи возвращались в свои зимние жилища. Вероятно, главным основанием для признания была беременность девушки.
Девушка могла принять или отвергнуть ухажера или принять его, а потом передумать, причем молодой человек имел такую же свободу выбора, — все это говорит о том, что девушки из простых семей, как правило, вели сексуальную жизнь более открыто, чем их сверстницы из высшего общества. Сохранившиеся в «Ши цзине» песни об ухаживании, любви и браке дают прекрасную картину сельской любовной жизни. По форме и содержанию удивительно напоминающие песни других народов и других времен, песни из «Ши цзина» великолепно передают эмоциональное многообразие радостей и печалей во время ухаживания и любви. Ниже мы приводим песню, в которой описывается деревенский праздник на речном берегу, где молодые юноши и девушки забавлялись друг с другом и предавались любовным играм, за которыми следовало совокупление. В эротической литературе позднейшего времени термином «пион» часто обозначали женские гениталии.
Той порой Чжэнь и Вэй Разольются волнами, И на сбор орхидей Выйдут девы с дружками. Молвит дева дружку: «Мы увидимся ль, милый?» Он в ответ: «Я с тобой, Разве ты позабыла?» «Нет, опять у реки Мы увидимся ль, милый? На другом берегу Знаю место за Вэй я — На широком лугу Будет нам веселее!» С ней он бродит над Вэй, С ней резвится по склонам, И подруге своей В дар приносит пионы. Глубоки Чжэнь и Вэй, Мчат прозрачные волны! Берег в день орхидей Дев и юношей полный. Дева молвит дружку: «Мы увидимся ль, милый?» Он в ответ: «Я с тобой, Разве ты позабыла?» «Нет, опять у реки Мы увидимся ль, милый? На другом берегу Знаю место за Вэй я — На широком лугу Будет нам веселее!» С ней он бродит над Вэй, С ней резвится по склонам, И подруге своей В дар приносит пионы.Еще в одной песне, называемой «Чу ци дун мэнь», описывается встреча юношей и девушек за городскими воротами:
Вот из восточных ворот выхожу я, и в ярких шелках Девушки толпами ходят, как в небе плывут облака. Пусть они толпами ходят, как в небе плывут облака, Та, о которой тоскую, не с ними она — далека. Белое платье ты носишь и ткань голубую платка — Бедный наряд, но с тобою лишь радость моя велика. Я выхожу из ворот через башню в наружной стене, Девушек много кругом, как тростинки они по весне. Пусть же толпятся кругом, как тростинки они по весне, Думой не к девушкам этим я в сердца стремлюсь глубине. Белое платье простое и алый платочек на ней — Бедный наряд, но с тобою лишь счастье приходит ко мне!