Сексуальный миф Третьего Рейха
Шрифт:
А вершиной эротического искусства «третьей империи» было выставленное в 1939 году, опять же в Мюнхене, полотно «Леда и лебедь» кисти Пауля Матиаса Падуа. Лебедь, похожий на гуся, совокуплялся с якобы упавшей в обморок, раскоряченной Ледой, будущей родительницей Прекрасной Елены. У Леды маникюр, на шее бусы. Все это вопреки некоторым критикам очень понравилось фюреру, в связи с чем последовало специальное указание министерства пропаганды, запрещающее критиковать картину. В народе же она получила название Schwanerei – игра слов, которую, с позволения читателя, можно приблизительно перевести как «леблядство».
Изображение обнаженного человеческого тела было строго регламентировано: «Человеческое тело, обнаженная натура является вопросом полнокровной жизни. Хочется, чтобы перед глазами представали здоровый физический базис, биологическая ценность личности, которые
Искусство должно было заботиться об изображении немецкой женщины, которая не должна была являться неким определенным сексуальным объектом. Ее наготе надлежало выполнять вполне конкретные задачи. Изображение обнаженной женщины являлось скрытым мероприятием в сфере демографической политики, некой рекламой брака и материнства. Нацисты собирались окончательно очистить искусство от еврейского и педерастического доминирования. Искусство должно было прививать людям не низменные страсти, а навязывать естественный, не зависимый от времени порядок вещей.
Несмотря на лояльность фюреру, рано или поздно должна была появиться критика в адрес художественного нацистского стиля. В частности, художественный критик Бруно Э. Вернер пытался демонстративно дистанцироваться от того, что он видел. В своей заметке, написанной для «Немецкой всеобщей газеты», он иронично повествовал о «великой немецкой художественной выставке»: «Многочисленные экспонаты этой выставки исполнены радости от здорового тела и обнаженной женской натуры. Здесь нет места для экспериментов. Здесь в каждой работе должны подтверждаться руководящие принципы, которые постоянно повторялись в речах ко дню искусства: то, что в этом прекрасном доме не могут выставляться незавершенные и несовершенные картины». Но даже такую осторожную критику нацисты не были намерены терпеть: Вернера исключили из имперской палаты прессы, а затем посадили в концлагерь. Из концентрационного лагеря этому журналисту удалось бежать в 1944 году, и до конца войны он прожил в подполье.
Одной из самых известных и во многом скандальных картин Третьего рейха была «Крестьянская Венера» Зеппа Хильца. Злословы назвали ее «Неуклюжим стриптизом в крестьянской комнате». Критик Габриэль Хузтер писал о ней: «Зрителям представлена клинически чистая безвольная нордическая красота в наилучшем ее проявлении. Несмотря на всю свою неприкрытую наготу, она предстает стерильным, лишенным сексуальности созданием». Но в целом это была посредственная живопись. Поза крестьянской девушки была скованной и неестественной, так что культурной критике пришлось очень постараться, чтобы придать этой «голышке» глубокое значение. К тому же вскоре картины с изображением рабочих и крестьян стали надоедать посетителям выставок и тайные осведомители доносили в гестапо, что многие осмеливались критиковать выставленные картины.
Но рядом с этим народно-патриархальным кичем культивировалась другая тематика. Вот выдержка из предисловия к альбому цветных фотографии «О воспитании и красоте тела», 1940 год (обратите внимание на красочный слог): «Расовый отбор нельзя осуществлять по приказу. Расовый отбор требует создания таких условий, когда оба пола, свободные от неподобающей опеки, от искусственных ценностей так называемой цивилизации, в чистом и однозначном окружении, выступают друг перед другом в неприкрытом выражении и свободной игре движений своего тела, получая возможность познать свою ценность или неполноценность… Тот, кто думает, что все признаки, которые подчеркивают различия пола, нужно прятать как что-то нечистое или греховное, – тот не только грязнит область своей собственной жизни, но и множеством своих двусмысленностей вокруг половой сферы и процесса размножения отравляет ядом душу нашего народа!»
Расово-озабоченному читателю предлагалась обширная коллекция умело выполненных фотоснимков обнаженных девочек перед зеркалами, женщин и мускулистых ребят «в неприкрытом выражении» на лугах, на пляжах, на лоне речных и морских вод. Но это не то, что можно видеть в современных иллюстрированных журналах. Это – эротика без эротики, иллюстрированное пособие для воспроизводителей нордической породы.
Но гораздо большее значение Гитлер и Геббельс придавали кинофильмам. Их они считали сильнейшим пропагандистским
Нацистская «фабрика грез» находилась в Бабельсберге, местечке рядом с Потсдамом. Девушки просто вились вокруг этого городка, желая попасть в кино. Один наблюдатель писал в 1941 году: «Каждая женщина, по крайней мере, хотя раз в жизни мечтала стать актрисой. У молодых девушек эта болезненная страсть особенно распространена, и с ней бесполезно бороться».
Политику Третьего рейха в области кино можно охарактеризовать лозунгом «ласкать и подгонять». С одной стороны, в немецком кино можно было увидеть хеппи-энды и двусмысленные фантазии, а с другой стороны, появлялись отвратительные халтуры вроде «Еврея Зюса», в которых снимались те же самые актеры.
Но часто фильмы были достаточно двусмысленными и фривольными. Кинозалы были полны, когда шли так называемые «познавательные ленты». Как ни странно прозвучит, но возраст киномехаников в 1940 году составлял 18 лет, по законам Третьего рейха они еще не были совершеннолетними. В то время более взрослые мужчины находились на фронте. В фильме «Петер Фосс, укравший миллионы» нередко встречались кадры с экзотическими полуодетыми девицами. Эсэсовская служба безопасности – СД возмущенно сообщала, что такие представления посещались публикой из-за стремления увидеть некую сексуальную сенсацию, нежели из-за желания действительно получать знания, как того требует народно-биологическое мышление национал-социализма. В итоге эсэсовские чиновники в решительной форме потребовали запретить посещать просмотр подобных фильмов несовершеннолетним юношам. Но подростки все равно тысячами проникали на такие фильмы, как «Мировой рекорд по любовным интрижкам», «Женщина по заказу», «Ева». Как заметил современник, «в то время старлетки, снимавшиеся в этих фильмах, еще не полностью покрылись тевтонской киночешуей».
Фотография также должна была подчиняться политической воле. Модели замирали в весьма несоблазнительных позах, лишенные какой либо эротической динамики. Тогдашним фотографам-любителям давался совет: «При съемке танцев или работы, например уборки урожая, дождитесь пиковой и спокойной фазы движения. В некоторых танцевальных фигурах, при апогее движения, люди кажутся несколько длиннее». Почтовые открытки с обнаженной натурой и эротическая живопись очень быстро снискали чрезвычайную популярность в Третьем рейхе. Постепенно фотография превратилась в Германии в «мать народного искусства». Стало появляться все больше альбомов репродукций, в которых содержались фотографии обнаженных женщин. Эсэсовский журнал «Черный корпус» извиняющимся тоном писал по этому поводу: «За настоящую и благородную наготу! Мы должны бороться за нее открыто и честно. Потому что это правильно. Так как это всегда правильно. А если это правильно, то полезно для здоровья, а если это полезно для здоровья, то наверняка является естественным. Поэтому мы должны бороться за настоящую и благородную наготу как естественную данность. И так же открыто и честно изображать ее в искусстве и культуре». В «Черном корпусе» печаталось множество откровенных фотографий. При этом давался крайне циничный комментарий. «Если мы смотрим (на обнаженное тело), то это продолжается не слишком долго. Наш взгляд на прекрасное неприкрытое тело знакомит с ним. Поскольку мы хотим поднять наш род и одновременно улучшить расу нашего народа, то действительно внутренне свободная в духовном плане и физически гармоничная красота должна быть интимной естественностью и желанной целью».