Сексуальный зверь
Шрифт:
— Привет, — говорю я, затаив дыхание.
Он наклоняется и целует меня. Я могу сказать только одно — мужчина умеет целоваться. Какое-то мгновение мне хочется обвить его шею руками, запустить пальцы в его волосы, перелезть к нему на колени и потереться о его массивный член. У меня даже начинает покалывать кожу, голова гудит. Рука сама собой дотрагивается до его твердой груди.
— Что? — шепчу я, потому что он смотрит не отрываясь.
Его глаза с поволокой желания. Он проводит пальцем по моей нижней губе и движется дальше вниз по моей коже. Его голос опускается
— Ты так чертовски красива.
Я опускаю глаза, потому что испытываю жар и начинаю краснеть от мимолетного счастья.
Он приподнимает пальцем мой подбородок вверх.
— Тебе не говорили такое, твои мальчики, которые не боялись твоего брата?
У меня ухает что-то внизу живота.
— Думаешь, есть еще парни, которые не боятся моего брата, как ты?
— Поскольку я пока не на передовой, позволь мне сказать тебе, Лейла. Ты потрясающе бл*дь чертовски красива.
— Ты тоже не так уж плохо выглядишь, — застенчиво отвечаю я.
— Я? Я противная морда. Ты совсем другое дело. Ты на самом деле одурманивающая и пьянящая.
— Это напоминает мне, что ты много знаешь о моем имени. Даже я думала, что Лейла по-арабски переводится как ночь.
— Я изучал это вопрос, Принцесса.
— Поэтому ты и купил булавку для галстука, на которой написана Лейла?
Он становится отстраненным.
Я хмурюсь.
— Что?
— Ничего, — он поворачивается и заводит двигатель. — Итак Лили настаивает на родах дома. И когда?
— Ну, — отвечаю, поудобнее усаживаясь на сиденье. — Ребенок должен появиться через три недели.
— И Джек согласился на домашние роды?
— Ах, ему естественно это совершенно не понравилось, но он решил осуществить тотальный контроль над этим капризом, поэтому договорился за бешенные деньги с лучшей акушеркой в Англии, которая после этого события сможет обеспечить и устроить прекрасную жизнь всей своей семье и 3 детям, но она должна жить у него в доме две недели до начала родов. Насколько я понимаю, бедная женщина будет фактически пленником до тех пор, пока не родится ребенок. Естественно, он также нанял целую бригаду медиков на случай, если возникнут какие-нибудь осложнения.
Он смеется.
— Это уже больше похоже на Джека, — потом он серьезно спрашивает:
— Когда ты собираешься рассказать ему о нас?
Теперь моя очередь стать серьезной.
— Я хочу сказать, но он выглядит таким счастливым сейчас. На самом деле, я никогда не видела его таким счастливым, и чтобы он столько смеялся. Ты можешь себе представить он поет своему ребенку?
Он поворачивается на миг, глядя на меня, удивленно приподняв брови.
— Я не хочу портить этот момент. Я скажу после того, как родиться ребенок, — я замолкаю на секунду. Потом, даже не знаю почему, возможно, чтобы испытать его, добавляю: — если мы по-прежнему будем вместе.
Его лицо никак не отреагировало на мое заявление, только руки сильнее сжали руль.
— Ладно, — жестко отвечает он. — Мы подождем до рождения ребенка, но, если я столкнусь с ним, и он прямо спросит
— Хорошо.
После этого мы говорим о разном, не касающемся непосредственно нас. Разговор течет легко и спокойной, и я много смеюсь, но в какой-то момент я ловлю себя на мысли, что Би Джей видит многие вещи в совершенно другом свете, нежели я. Гораздо драматичнее и более цинично. Он — полная противоположность мне во всех отношениях. У нас совершенно разные взгляды практически по всем важным аспектам жизни. Он не имеет привычки к чему-либо привязываться, то, что собственно делает большинство нормальных людей. Ну, к примеру, у него нет страницы на Facebook. Он считает, что все соцсети — это своего рода нарциссизм сошедших с ума мальчиков и девочек. Он считает, что там идет постоянный ничего не значащий треп, и иметь 865 друзей в интернете для него это смешно. И выкладывать, ожидая, когда он... вобщем он никогда не делал селфи!
Он говорит, что нужно вернуться к основам церкви, когда кто-то начинает ему объяснять, откуда произошли негры и, что существование ку-клу-клана началось со времен Адама и Евы. Он считает, что людям не следует доверять, поскольку самые сильные человеческие черты — это жадность, ревность, зависть и жестокость, являются врожденными и даже проявляются уже активно у детей. Людей надо учить доброте, щедрости, терпению и заботе. Би Джей говорит, что эти черты настолько тонки в человеческой натуре и как бы лежат тонким слоем в котле негативных эмоций.
— Так ты мне не доверяешь? — спрашиваю я кокетливо, но на самом деле мне очень интересно услышать его ответ.
Он бросает беглый взгляд на меня.
— Где твоя мама думает ты находишься сейчас?
— С Мэдди, — медленно говорю я.
— Я ответил на твой вопрос?
— У тебя нет никого, кому бы ты доверял?
— Джереми. Ему я доверяю.
— Это печально слышать, Би Джей.
Он небрежно пожимает плечами.
— Это твое право. Я считаю так, потому мне нравится.
— Би Джей, а твоя мать жива?
— Да.
— И ты не доверяешь своей матери?
— Не пойми меня неправильно. Я люблю свою маму, для нее я сделаю все, но она не дала мне повода доверять ей.
— Мой Бог. Какое детство у тебя было?
Он мельком смотрит в мою сторону.
— Не такое, как у тебя.
— Так ты никогда никому не доверял в жизни?
— Я доверял своему отцу.
— Почему?
— Потому что он всегда показывал свое истинное лицо. Все время я точно знал, кем он был, и чего мог от него ожидать.
Он сворачивает в Silver Lee. Заходим в дом, он молчит, но к моему удивлению обеденный стол накрыт для обеда, почти как в сказке. Как в «Красавица и Чудовище», когда ее отец находит заброшенный дворец с накрытым столом, достойным трапезы короля.
На столе же лежит записка. Би Джей берет ее и читает.
Я словно оказываюсь в фильме «Красавица и Чудовище», и мне кажется, что эта записка почему-то очень важна.
— Что там? — с любопытством спрашиваю я.
Он молча передает ее мне.