Секта. Роман на запретную тему
Шрифт:
Вот и получалось, что всему этому будущему был поставлен довольно серьезный, если выражаться шахматным языком одного из лидеров оппозиции, шах. Причем белые, которые его получили, знали лишь о самом факте его наличия. «Да, нам поставили шах, но кто именно и как следует пойти, кем заслониться, для того чтобы следующим ходом черных фигур, которых видно не было (чересчур большая доска), не был бы мат без возможности по-пацански договориться и переиграть партеечку». Ясно было, что отбившиеся от рук рогачевские питомцы, помимо хорошего финансового «взгрева», происхождение которого четко прослеживалось от северо-американского континента до их черной кассы, заполучили в свой наступательный актив нечто, обладающее сильнейшей убойной силой. Нечто, чего нельзя было ни увидеть,
– Так что, Гера Викторович, первую шайбу мы с тобой просрали, а нам такой хоккей не нужен, сам понимаешь. Нужно действовать так, чтобы не пришлось опять жечь Москву вместе с тараканами, как при Наполеоне Батьковиче, мы сейчас в другую эпоху живем, да и не гуманно это – тараканов палить. У них везде защитники найдутся. Сразу вой поднимут.
Гера подавил зевоту, помассировал ладонью затылок и устало спросил:
– Я уже ничего не понимаю. Какие тараканы? Какой Наполеон?
Генерал Петя снисходительно похлопал его по спине и пружинисто встал из-за стола. Прошелся по кабинету, подошел к пульту управления климатической установкой и включил вытяжку. Сизый табачный дым, висевший в кабинете, стал лениво рассеиваться.
– У тараканов появился вожак, вот я о чем тебе говорю. Ты что, эзопов язык не понимаешь, политработник фигов?
– Ах, вот ты о чем… Тогда понятно. Я, если честно, сплю на ходу и скоро не то что эзопов, а родной язык перестану понимать. Кстати, а где сейчас этот Игорь?
Генерал Петя нахмурился:
– Кто его знает… Где-то, наверное, есть. Во всяком случае, я ничего о нем не слышал с девяносто второго года. Пропал человек с концами, а большие надежды подавал. Как-нибудь расскажу, когда время будет. – Он взглянул на часы. – А ты собирайся. Переоденешься в мирское платье, джинсы и пальтишко позадрипанней. Ни к чему букашкинскими костюмами внимание привлекать. Потом тебя Пашка, мой шофер, отвезет к станции метро «Боровицкая». Спустишься в метро, проедешь до «Савеловской» и поднимешься наверх. Там возле вокзала стоит «уазик» с тверскими номерами, ключи вот, – он через стол передал ключи Гере. – В бардачке карта, там весь твой маршрут очень подробно нарисован, не ошибешься, да и позвонить сможешь, если что. На тебе телефон, со своего звонить не вздумай. Я слух распущу, что ты заболел и разговаривать не можешь, вроде как режим у тебя такой. Когда прибудешь на место, ты…
– Погоди-ка! Так на кой черт мне куда-то ехать?! Ты можешь внятно объяснить, что от меня требуется?
– У тебя внешность безобидная. Приедешь ты один, без кодлы. Так что он тебя испугаться не должен. Попросишь его поехать с тобой. Только сделай это так… повежливее. В общем, придется тебе проявить свои дипломатические способности в очередной раз. И учти, если ты его разозлишь, то он тебя землю жрать заставит. Помнишь, о чем я тебе недавно рассказывал? Пойми, что сейчас привлекать к этому делу посторонних – значит все испортить. Со мной он точно никуда не поедет, а с тобой наверняка. Мне почему-то так кажется, во всяком случае. Если ты его не привезешь, то много крови прольется, Гера. А так он нам сможет помочь найти этого гада, который народ мутит. Без него мы с тобой никого не найдем.
Петр Сеченов. Рим, виа Клиттуньо, 46. Особняк торгпредства России. Июнь 1992 года
Петр Сеченов прибыл в Рим регулярным рейсом «Аэрофлота» утром следующего после встречи с Игорем дня. Пассажиров с фамилией Сеченов на рейсе зарегистрировано не было, а в кармане пиджака Петр Валерьевич имел служебный паспорт сотрудника торгпредства по фамилии Панин. Спустя час после посадки начальнику – резиденту российской разведки
– Я к тебе, Андрюша, по большому и срочному делу. Как видишь, пришлось даже использовать официальный канал, не было времени подготовить надежную «липу».
– Я и удивляюсь, Петя. Канал теперь засветят. В ЦРУ будут знать, что ты заявился сюда по документам сотрудника торгпредства, уже через сутки. – Он взглянул на часы. – Даже меньше чем через сутки. У итальяшек отлично налажена связь с «большим братом».
– Еще раньше. Ничего не оставалось делать. Завтра здесь будет твой сын, а он не должен знать, что мы с тобой встречались.
Лемешев помрачнел. Побарабанил пальцами по крышке стола, отчего раздался звук, похожий на пущенную в ускоренном темпе фонограмму лошадиного бега.
– Ты опять за свое? Петр, мы ведь говорили с тобой как-то раз и на весьма повышенных тонах. Я и тогда тебе сказал, и сейчас повторю: не впутывай моего парня в это дело. Он у меня единственный сын, и я не хочу, чтобы с ним случилось то, что может случиться.
Сеченов, очевидно, не планировал воздействовать на своего приятеля уговорами. Он просто посмотрел тому в глаза и спокойно произнес:
– Не пытайся остановить то, что ты остановить не в силах. Когда человек нужен нам, то он будет среди нас, и это без всяких «или». Я еще вчера получил возможность в очередной раз убедиться, на что способен твой Игорь. Он сделал так, что трое сотрудников, которые должны были сыграть перед ним роль уличных бандитов, оказались в сумасшедшем доме с диагнозом «полная потеря памяти». Вот ты мне и скажи: у тебя есть на примете кто-нибудь, кто в состоянии проворачивать подобные… Не знаю даже, как это назвать. Пойми, что для Игорька такой вариант подойдет лучше всего. В стране разруха, ему там нечего делать. Представь, что он свяжется черт знает с кем и станет преступником, а это сейчас, я имею в виду стать преступником, приняло массовый характер. Да и вообще… – Сеченов махнул рукой. – Сам знаешь, что с такими задатками, как у твоего парня, его рано или поздно приберут к рукам те, кто вплотную приблизился сейчас к своей главной цели: развалу страны. Хочешь, чтобы он с Мишкой Меченым из одной тарелки жрал? У него других вариантов нет: или с нами, или против нас. Не забывай, что сбалансировать силы можно, только имея равнозначное оружие. У наших врагов оно есть, ты понимаешь, о ком я говорю. А мы пока что в полнейшем пролете.
Сеченов встал из кресла, подошел к книжному шкафу. За стеклом виднелись плотно утрамбованные корешки книг. Одна из них привлекла его внимание:
– Ты позволишь?
Лемешев кивнул.
– Интересная книжечка какая, – Сеченов вытащил переплетенный в добротный коленкор том с выбитым на обложке английским названием. – «Преждевременное партнерство». Хм… Не встречал такой. Кто автор?
– Бжезинский. Книга официально выходит только в следующем году. Это служебный тираж, – ответил Лемешев.
– Не стану спрашивать, откуда у тебя книга для служебного пользования, – Сеченов читал с титульного листа, – в политических ведомствах США. Открою наугад и ткну пальцем. Ну?! Что и следовало доказать. Слушай: «…следует логический тактический вывод об оказании всемерной поддержки Борису Ельцину как подлинно демократическому российскому лидеру, невзирая на случающиеся в его деятельности как демократического лидера изъяны».
– «Изъяны», – со злостью в голосе повторил Лемешев. – Изъяны в деятельности. Каково сказано, а? Эти «изъяны» потом выравнивать придется, я чувствую, долго. Старик в своем постоянном хмелю настолько непредсказуем, что меня порой охватывает сомнение: а правильно ли мы сделали, что в свое время?…