Сектор обстрела
Шрифт:
Наступила пауза. Чуть погодя, Дантоев спросил:
— Откуда ты все это знаешь?
— Я историю еще со школы люблю. Ну а Македонский… Сами понимаете, товарищ полковник. Как такой личностью не увлечься?
Дантоев заметил Ветлина, неловко топтавшего песок у соседней БМП.
— Прапорщик, ко мне!
Дантоев вспомнил, что у прапорщика был какой-то вопрос:
— Что у тебя?
Слегка замешкавшись, Ветлин достал из нагрудного кармана пропитанную потом телеграмму и протянул ее комбригу:
— Вот, товарищ полковник.
Дантоев развернул бумажку и пробежал глазами
— Ну и что я должен с этим делать?
— Начальник политотдела говорит, что отпуска запрещены. Я хотел просить Вас за парня.
Китаев одобрительно кивнул Ветлину и отвел глаза в сторону. Озеров тоже успел прочитать немудреный текст. Чтобы не давить на комбрига, он сделал вид, что это его не касается, и тоже отвернулся. Комбриг на мгновение разозлился: "Нашел время просить. В присутствии Озерова".
— Где он сейчас?
— В горах.
— Ну и как мне это сделать, если он там? И время ты выбрал…
Прапорщик потупился и неловко заметил:
— А когда, товарищ полковник? Вас ведь и в бригаде не всегда застанешь.
Дантоев уже знал, что все равно отпустит парня. Но для этого его нужно хотя бы вернуть с гор и уже потом ломать голову, как обойти приказ.
— Ты думаешь, на меня приказы не распространяются?
О том, что происходит в горах, Ветлин и не догадывался. Ему казалось, что все идет по плану, и его вопрос сейчас самый важный. А следующий аргумент, по его мнению, должен был окончательно расположить комбрига к нужному решению:
— Товарищ полковник! Сейчас, вместо того, чтобы мать хоронить, он здесь «братскому» народу помогает, плоды своих трудов отрабатывает… Ведь это он тогда «географа» живьем взял.
Реакция комбрига никак не походила на утверждение справедливости:
— Что…о? Как его фамилия?
Не дожидаясь ответа, полковник поднес к глазам телеграмму и прочитал фамилию адресата.
— Белоград???
При этих словах встрепенулся Озеров. Комбриг переглянулся с капитаном. Они поняли друг друга без слов. Слишком уж много событий увязывалось на этого парня: убитый «географ-наживка», расстрел механика, а теперь еще и эта телеграмма, которую еще ночью опровергал особист гарнизона N. Содержание ее совсем не обязательно должно было соответствовать действительности. Единственным аргументом в пользу Белограда была его молодость. В таком возрасте «кротов» не бывает…
Озеров мгновенно сориентировался и, не сказав ни слова, побежал в сторону машины связи…
Дантоев отправил прапорщика с глаз долой:
— К машине!
Ветлин, недоумевающий от случившейся с комбригом перемены, уже, было, развернулся, чтобы удалиться. Но следующей командой полковник остановил его:
— Стой!
Прапорщик повернулся и принял строевую стойку. Дантоев приблизился к нему вплотную и спросил:
— Скажи-ка мне, прапорщик, этому твоему Белограду сколько до дембеля осталось?
— В ближайший приказ, товарищ полковник.
— И как он служит?
— Нормально, товарищ полковник, — эти вопросы совсем сбили Ветлина с толку.
— А в связях с афганцами ты его не замечал?
— Никак нет.
— Да ну? А с наркотой как?
Ветлин
— Вы же знаете, товарищ полковник — дембеля без чарса не бывает.
— А где он его берет, как думаешь?
Ветлин промолчал. В его голове вихрем пронесся целый поток мерзких мыслишек, смешанных с отвращением и презрением: "Неужели тебе, бабай грязный, нужен повод, чтобы парня на похороны матери не пустить и тем самым не нарушить этот долбаный приказ?"
— А ты говоришь: никак нет. К машине! — последовал приказ.
Дантоеву ответа на его вопрос и не требовалось. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: чтобы взять наркотики, нужно чего-нибудь украсть и продать тем же афганцам. Эти "товарно-плановы?е" отношения зампотылу совсем уже замордовали. Тот давно уже отчаялся и махнул рукой на постоянную недостачу в подразделениях мыла, ложек, простыней и прочей дребедени.
Дантоев снова погрузился в размышления: "Насколько далеко зашли эти отношения у Белограда — одному Аллаху известно. А ведь он к дембелю готовится. И парадка нужна, и подарки любимой. А жадность уже не порок, если человек однажды продался. А продался по мелочи, подсадят на крючок так, что… Но парню всего двадцать лет… На хрена он им сдался? А Файзулла? Тоже ведь — рядовой… Правда, с поста наблюдения…"
Дантоев начал анализировать происшествия в бригаде за последние полгода. Взрыв гранаты в клубе во время демонстрации фильма унес жизни шестерых. Тогда все отнесли на счёт неосторожного обращения с оружием.
Подрыв водовозки на мине прямо на территории части так и не расследовали. Вопросы так и остались открытыми. Как мина оказалась на территории части, так и не выяснили. В такую степень нахальства душманов просто не верилось. Но факт оставался фактом. Мину кто-то поставил. Но третья рота в то время была на охране дороги.
Взрыв ПТУРСов* *(противотанковый реактивный управляемый снаряд) на БРДМ прямо в парке едва не уничтожил артсклады. Тогда один из снарядов полетел прямо на склад. Там как раз разгружалась машина с выстрелами. Только чудом ПТУРС не попал в боезапас и не подорвал всю бригаду. Вот тогда, комбриг точно запомнил, при расследовании выяснилось, что в карауле была третья рота. Хотя признаков диверсии тогда и не нашли, Кузнецов все равно получил взыскание и лишился отпуска.
Комбриг устал сушить мозги: "Пусть Озеров разбирается. Главное вернуть этого артиста в часть, а там посмотрим".
Озеров, пока добежал до машины связи, постарался угомонить эмоции. Взяв микрофон в руки, он уже подчёркнуто спокойно начал вызывать Кузнецова:
— Третий — Южному.
В рации затрещали отрывистые хлопки выстрелов. Почти сразу ответил Белинский.
— Третий на приеме.
— Доложите обстановку!
— Нас зажали в квадрате семнадцать. Я только что передал координаты противника.
Озеров машинально поднял глаза на артиллериста. Тот кивнул в подтверждение.
— Командира подразделения на связь! — скомандовал Озеров.