Секундомер смерти
Шрифт:
Алла все еще не понимала, или просто не хотела понять всей глубины циничного коварства, которым на самом деле владел ее муж, человек, за которого она вышла не только по собственной воле, но и по любви. Она уже о многом догадалась, но все еще упорно не хотела верить, что это он, именно он будет предлагать такое. Алла не хотела терять даже совсем маленькой, практически иллюзорной надежды, которая всегда умирает последней. Надежды на его любовь. Внутренние нити предательски рвались одна за другой. Ее душа внезапно превратилась в тяжелый холодный камень тревожного ожидания. Поэтому Алла только отрицательно покачала головой. Антон тяжело вздохнул и продолжал гнуть свое:
– Боевики
Внезапно Антон услышал, как Алла резко, с шумом вдохнула воздух, а дальше наступила тишина, гробовая тишина.
Ночью Антон неожиданно проснулся от легкого ветерка. Он открыл глаза. Аллы рядом не было. Ветерок снова прошелестел по комнате. Теперь стало ясно, что его источник – открытое окно. Силуэт Аллы четко вырисовывался на его чуть светлеющем фоне. Она сидела на подоконнике, поджав под себя ноги и, задрав голову, смотрела в небо. Картинка могла быть вполне поэтической, если бы не восьмой этаж. Антон знал, что жена никогда не боялась высоты и могла совершенно спокойно мыть окна, выходя на подоконник. Она делала это так спокойно и уверенно, что он никогда за нее не боялся. А вот сегодня почему-то ему стало страшно. Не будучи уверен в спокойном психическом состоянии Аллы, Антон лежал, боясь пошевелиться, чтобы каким-нибудь неосторожным движением не напугать ее.
Словно почувствовав на себе его взгляд, Алла обернулась и каким-то чужим голосом произнесла:
– Между прочим, Холодов, ты убийца! – она называла его по фамилии только в исключительных случаях, когда была очень рассержена.
– Это почему же? – облегченно усмехнулся Антон в темноту. Диалог был сейчас нужнее всего.
– Я не знаю некоторых нюансов твоего прошлого, – без малейшего намека на издевку, сказала Алла. – Но одного человека ты убил. Это я знаю точно.
– Кого же? – вопрос остался без ответа, и он подумал даже, что жена его не расслышала или просто не захотела услышать.
Ее ответ прозвучал совсем неожиданно, когда Антон уже потерял всякую надежду хоть что-то услышать от нее:
– Меня. Сегодня ты убил меня и будешь за это наказан, – она слегка подняла руку, указывая куда-то вверх за окно и убежденно повторила: – Обязательно будешь!
– Но… – начал он, но Алла его сразу же перебила:
– Но, тем не менее, я согласна на твое глубоко свинское, подлое, мерзкое и предательское предложение, – наверное, сейчас она вывалила весь свой словарный запас на данную тему, – хотя вряд ли смогу объяснить, почему, – ее голос звучал странно спокойно, если не сказать – обреченно.
Алла легко повернулась, соскочила с подоконника и, как ни в чем ни бывало, направилась к постели, легла, отвернувшись к стене. Последнее, что успел сказать ей Антон было:
– Вернись завтра к своему естественному цвету волос, не будешь так в глаза бросаться. А все остальное я тебе расскажу позже. Ну и, само собой, совсем малюсенькая пластическая операция. Вернее, это даже не операция, а так,
В ответ Алла усиленно засопела, давая понять, что крепко спит и не хочет больше ничего слушать.
Глава 9
МАДИНА
Мадина сидела на автобусной остановке. Она никуда не собиралась ехать, да и автобусы здесь не ходили уже много лет. Какие в почти разбомбленном городе могут быть автобусы? Они ходили только от центрального блокпоста города по всего нескольким междугородним направлениям, да и то не каждый день. Сегодняшний Грозный, этот совершенно не тот город, который она помнила из своего не такого уж дальнего детства. Красивый, солнечный, зеленый, но это было вчера… А сегодня Мадину окружали остовы разрушенных и брошенных домов с пустыми глазницами выбитых окон, от которых остались только стены, воронки от бомбежек на улицах и мрачные, заросшие люди в камуфляже с автоматами наперевес.
Мадина поежилась и постаралась плотнее прижаться к чудом уцелевшей стене, которая еще хранила тепло уходящего дня. Ей хотелось слиться с ней полностью, стать совсем незаметной, а может, и вообще, раствориться и исчезнуть с лица земли. Ничто больше ее здесь уже не держало.
Сколько Мадина себя помнила, она всегда мечтала выйти замуж. Мечтала о красивой свадьбе и белом платье. Поэтому, когда дома возник разговор о замужестве, Мадина сразу же согласилась. Для нее как-то само собой подразумевалось, что муж обязательно будет любить ее, так же, как и она его. Ничего другого и быть не могло, ведь она такая красивая. Невысокая, но хорошо сложенная, с большими темными, чуть раскосыми глазами, напоминающими глаза газели и густой гривой темных волнистых волос.
Когда родители привезли ее к мужу, крупному бизнесмену, то даже не удосужились предупредить, что дочь будет у него второй, то есть практически, незаконной женой. Для Мадины это стало страшным ударом, но постепенно она привыкла. Сказывалось строгое горское воспитание – подчинение, подчинение и еще раз подчинение. Ведь порядочная восточная женщина не должна даже поднимать глаз на чужого мужчину.
Еще раз Мадине не повезло, когда у нее родилась дочь. Дни и ночи она просила аллаха, чтобы был сын. Но бог, видимо, так и не услышал ее молитв. У первой, старшей жены было целых два сына, а у нее всего лишь дочь, которая еще больше закрепила за Мадиной статус младшей жены, низшего существа, бесправной прислуги всех окружающих.
Однажды ночью она проснулась от диких, душераздирающих криков, переходящих в завывания и плач. Так могут кричать только по покойнику. К несчастью, Мадина оказалась права. Буквально через пять минут она узнала, что мужа убили в какой-то криминальной перестрелке. Теперь старшая жена будет считаться его законной вдовой, о которой все родственники будут заботиться и помогать вырастить сыновей, а ей, Мадине, следует переехать с брату убитого мужа.
Так посоветовал поступить имам местной мечети. Брат убитого должен стать ее новым мужем и покровителем, а двухмесячная дочь останется в прежней семье, а растить и воспитывать ее будет законная вдова. Этого Мадина уже вынести не могла. Что же она, вещь какая-нибудь или переходящий вымпел? Но даже не это было главным и определяющим. Она не хотела, чтобы ее дочь воспитывала чужая женщина, которая потом также продаст ее в какую-нибудь состоятельную семью, в качестве второй, а, может быть, и третьей жены. В общем, Мадина отказалась. Новые родственники, не очень переживая по этому поводу, спокойно выставили ее на улицу прямо посреди ночи в одном платье.