Селфи на балконе
Шрифт:
Я против. Я еще как против.
Не смей рядом садиться. Беги лучше. Куда-нибудь подальше. Убегай, пока возможность есть.
— Она не против. Садись. — Ну, все. Капкан захлопнулся. Удав попал в клетку.
Ой, как стыдно-то сейчас будет.
14
Смотрю на Корнеева. А он, зараза, улыбается. Отодвигает стул, садится рядом, да еще и ногой меня задевает. Дергаюсь, как от удара током, и на другую сторону стула переползаю, от греха подальше.
— Ты чего приперся?
Пользуюсь
— В смысле?
— Корнеев, ты достал уже. Какого черта шпионишь за мной?
— Что делаю?
— Ты глухим-то не прикидывайся. Сначала сообщениями достаешь, потом шантажом заставляешь встретиться с тобой. А потом, словно по велению пьяной судьбы, заявляешься туда, где я нахожусь. Тебе это немного странным не кажется?
— Я всё думал, как два разных с виду человека могут общаться и жить вместе? А сейчас, наконец-то, дошло. Вы обе немного повернутые. Но если твоя подруга уже на всю голову, то у тебя пока только проблемы с логикой. Я не шпионил за тобой, Натали. Даже стремно, что ты могла так подумать.
— Конечно, негоже ведь царям за простолюдинками подсматривать. А если не следил то, что ты здесь забыл?
— Вилки дома закончились. Решил здесь парочку стащить. А ты?
Внимательно смотрит на меня, глазами играя. И ведь по лицу и не скажешь, что нагло врет. Только кто может поверить в этот бред? Да даже я понимаю, что если он захочет, то все вилки города сами к нему ползти начнут, и не только вилки. Все приползут. Кроме меня, конечно. Я единственной буду, кто его кобелиный зов не услышит.
Официантка уходит, и дядя Валера разворачивается к нам. Мы с Корнеевым, синхронно, как по команде, спины выпрямляем, и делаем вид, что шикарную скатерть на столе разглядываем. Только я через нос от злости дыши, а этот дурак песню «Натали» про себя напевает. Не сомневайтесь. Именно про печали поет. Я эту песенку с детства знаю. Мотив могу понять, даже если вы его ногой чеканить начнете.
— Ну, что? Знакомиться будем или так и продолжим шепотом разговаривать?
— Даниил.
— Хоть имя узнал. А я Валерий Евгеньевич. Можно просто Валерий Евгеньевич, я не обижусь.
Я от смеха прыскаю, а вот Корнеев и ухом не повел, кивнул, и руку мужчине пожал. И не выдернул, когда дядь Валера ее с силой сжал. Я видела, что сжимал. У него хватка, знаете, какая, орлы из части здороваться с ним бояться. Переживают, что косточки сломает. А мажорик вон ничего, пожал и на место сел, будто его сейчас на прочность и не проверяли.
— Как я понял, с Натальей моей, не друзья вы.
Вот что значит, умный человек.
Сразу понял, что меня с этим парнем, вообще, ничего связывать не может. Совершенно ничего, кроме кислорода, которым мы вместе дышим.
ПФ-ф-. А я-то переживала, что сейчас шоу «стыд и позор» начнется.
Выдыхай,
— А вы это как поняли?
Чуть соком не подавилась. Этот говорун мне салфетку протягивает, а сам цыкает, мол, аккуратнее надо быть.
Аккуратнее?
В первую очередь надо рот на амбарном замке держать. А во вторую, не задавать посторонним людям глупых вопросов, особенно когда не надо.
— Я эту принцессу с детства знаю. Уж поверь, могу отличить, когда она людям рада, а когда готова их на полигон вывезти, и под мишень поставить.
— И меня она хочет…
— Она ничего не хочет. — влезаю я. Сколько можно обо мне в третьем лице разговаривать. — Дядь Валер, Корнеев парень моей соседки.
Глаза обоих мужчин на лоб лезут, а брови отрываются от своего насиженного места, и взлетают вверх.
— У-у-у. — тянет дядь Валера и заметно расслабляется. — Сочувствую тебе. Кнопкин батя рассказывал, какая у нее соседка.
Давай, Корнеев. Не подведи. Не смей меня сдавать. Не вздумай врушкой выставить, хоть я в данный момент ею и являюсь.
— Спасибо за сочувствие, но, а кому сейчас легко?
Он немного ко мне наклоняется, пока папин друг кусок мяса режет.
— А тебя в детстве не пугали, что за вранье, язык отсыхает?
Пугали. Ещё как пугали. Но объясняли, что ложь бывает во благо. И вот чую, что это как раз подходящий случай, подпортить себе статистику добрых дел.
Кручу головой, пытаясь невинную улыбку на лице изобразить, чтобы никто и не понял, какой адреналин во мне сейчас бушует.
— Корнеев, не вздумай, что-то сказать. Ты сейчас уйдешь, а мне потом разгребать все придется. Поверь, если мой папа узнает, что ее доченьку типы всякие достают, то под твоими окнами будет стоять вся военная часть с автоматами. Оно тебе надо?
— А я рисковый парень, детка.
— Я тебя очень прошу…
Вот блин.
— Проси. Я слушаю.
— Вы чего там шушукаетесь? — на этот раз дядь Валера вклинивается в разговор. Видать, надоело ему одному с мясом скучать.
Домой хочу.
И плевать, что там странная Звягина.
Я просто хочу, наконец-то свалить из этой психушки для богатых и чертова Корнеева больше не видеть, и не слышать.
— Наталья подсказывает, что «моей девушке» на день дурака подарить. Она ведь ее лучше знает. — Ловко выкручивается сосед по столу. И это он мне еще говорил про отсохший за вранье язык.
Эх, Корнеев.
Оба немыми станем.
Радует, что на божьем суду, не одной мне стоять и унижаться.
— Ты ей только спиртное не дари. А то опять под диваном бутылки будут.
Ей-богу. Мужики те еще сплетники.
— Дядь Валер, нельзя так за спиной говорить. Вики здесь нет.
— Кнопка, да я ж не со зла. Да и парень ее, должен сам все знать. — Мужчина, видно, понял, что лишнего сказал, и покраснел немного.
Да и мне как-то неловко стало, что я на него вскрикнула немного. Но все равно считаю, что поступила правильно.