Семь дней
Шрифт:
Я устремляю на него пристальный взгляд. Это просто. Я выстрелю в Третьего.
Он протягивает руку и медленно снимает с себя маску, опуская подбородок к груди. На его лице танцуют тени, когда он поднимает голову, чтобы показать свою зловещую усмешку, которая мне слишком хорошо знакома.
– Нет, - выдыхаю я.
– Сойер?
– Сердце заходится в бешенном ритме, дыхание становится рваным. Как они могли сотворить такое со мной? Зачем им это делать? Бум. Бум. Бум. Звук моего колотящегося сердца - это все, что я могу слышать.
– Я скучал по тебе, - говорит Сойер с улыбкой, и внутри меня что-то обрывается.
Я
– Я ненавижу тебя. Ты, кусок дерьма!
– я пытаюсь расцарапать ему лицо, но он толкает меня с такой силой, что я падаю на пол.
– Прекрати, - говорит он, когда я вскакиваю на ноги и бросаюсь к двери, но его рука перехватывает меня за талию, прежде чем я успеваю отреагировать, и он тащит меня обратно в центр комнаты.
– Ты всегда была рождена для драмы, не так ли, Элла?
И как мне реагировать на это? Как человек должен реагировать на подобную... блять, ситуацию? Я перевожу взгляд на Тобиаса и Престона, и чувствую, как злые слезы жгут глаза. Все было ложью. Игрой. Я знала, что это игра, но верила, что в ней может существовать хоть какая-то правда, но такой поворот событий… меняет все, переворачивает с ног на голову. Я пошла на убийство из-за этих мужчин, я трахалась с этими мужчинами, я позволила им разгадать саму суть моей морали, пока не стала такой же грязной и развращенной, как и они, и каждая частичка того, что нас связывала, было ложью. Я хочу ударить их, задушить их, возможно, убить, но что хорошего мне это даст? Я – являюсь тем, что они создали, независимо от того, что сделаю сейчас, поэтому я опускаю голову и сдерживаю слезы, зная, что это не просто игра на семь дней. Это было игрой в течение многих лет... лет!
– Сойер, - шепчу я.
– О, как же весело было с тобой играть, моя дорогая Элла, - говорит он, и его голос так легко меняется, приобретая знакомый мне южный акцент. Он ухмыляется, приближаясь ко мне.
– Я знал, что ты особенная, но не мог даже предположить, что ты дойдешь до этого момента - до седьмого дня...
– британский акцент, который я ненавижу, вернулся к нему, и я предпочитаю слышать именно его. Этот голос принадлежит врагу, а не парню, которого я когда-то любила. Он качает головой.
– Я удивлен.
Я смотрю на Тобиаса и не могу сдержать боль, которая затягивается вокруг меня, словно веревка. Они знали. Они знали и не говорили мне. Но чего я ожидала? В конце концов, это просто игра. Любая воображаемая преданность - это просто плод фантазии. Они здесь, чтобы победить. И я просто противник, который будет уничтожен в погоне за призом.
Тобиас хватает меня за подбородок, и я пытаюсь вырваться из его рук.
– Прекрати, - приказывает он, и я не могу не подчиниться ему. Он прижимается своими губами и целует меня.
– Прости меня. Я понятия не имел, что способен любить, - шепчет он мне так тихо, что я не уверена, что услышала сейчас. Он только что сказал, что любит меня?
Я закрываю глаза, борясь со слезами, которые так и грозятся выступить на моих глазах.
– Ах, разве это не прекрасно?
– Сойер усмехается.
– Я должен внести ясность, Элла: ты не можешь застрелить меня. Ты должна выбрать между любовником номер один, - он подходит ближе и с ухмылкой проводит рукой по плечу Тобиаса, – хотя будет очень жаль. Это будет такая ужасная потеря. Или, любовником номер два, - теперь он указывает на Престона.
– И, конечно же, - он медленно двигается по комнате, - вариант номер три...
– он опускает руку на голову Лили, и она хныкает.
– Невинная девушка, такая молодая и способная так много предложить этому миру. Так сильно похожая на ту тебя - всего семь коротких дней назад. О, как ты низко пала, ангелочек, - он идет к двери и достает пистолет из пиджака, кладя его на стол у двери.
– Если ты решишь не стрелять ни в кого, то я застрелю всех троих, - и затем он закрывает дверь за собой.
Мое сердцебиение заглушает все мысли в голове, пока я иду к двери и поднимаю пистолет. Они создали это чудовище - меня. Этот зверь из тени - та, кем я когда-то была. Они лишили меня морали. Правильного и неправильного, так не будет ли справедливо убить их? Но почему меня волнует справедливость? Жизнь несправедлива. Она коротка и мимолетна, и они занимаются подобным ради прилива адреналина каждую секунду каждого дня.
Я люблю Тобиаса. У меня есть чувства к Престону, но эта девушка... Я смотрю на Лили. Она не заслуживает того, чтобы быть здесь, она не заслуживает ничего из этого. В глубине души я осознаю, что Престон и Тобиас заслуживают пули гораздо больше, чем она. Но она подписала контракт... Я достаю свернутый лист бумаги, упавший на пол. Я разворачиваю его, ожидая увидеть точную копию подписанного мною контракта. Но нет. Это другое соглашение. Одна ночь в обмен на полмиллиона долларов. Без каких-либо деталей. Никаких упоминаний о том, что именно эта ночь будет включать в себя, только то, что это игра. В документе также четко указано, что в случае, если Лили не сможет получить средства самостоятельно, они будут переданы некому Харви Дэвису.
Медленно я перевожу на нее взгляд.
– Кто такой Харви?
Слезы текут по ее щекам.
– Мой брат. Он болен.
Я закрываю глаза, позволяя тяжелому вздоху вырваться из моих губ. У нее есть человек, который полагается на нее. Рациональная часть меня – та часть, которая помнит, что Лили - обычная девушка, - против мысли об ее убийстве. Она невинна. Я могла бы быть ею, а она могла бы быть мной. Застрелила бы она меня в этой ситуации? Убить невинную девушку или монстров, игра которых подтолкнула меня к этому? Выбор должен быть предельно ясным.
– Пожалуйста, не заставляйте меня делать этого, - умоляю я, все еще глядя на нее.
Тобиас вздыхает.
– У тебя нет выбора.
– Ты зашла так далеко, - говорит Престон.
– Тобиас...
– я поворачиваюсь к нему лицом.
– Ты уже проходила через это, ягненок. Мольбы не помогут.
Я смотрю в его зеленые глаза, его губы сжаты в жесткую линию.
– Я хочу выйти из игры, - говорю я.
– Слишком поздно.
– Это не так. Я ухожу. Ты выиграл. Я не хочу твоих денег.
– Ты зашла слишком далеко, - говорит Престон.
– Есть только один выход.
– Вы убьете меня?
– кричу я.
– Третий. Ему очень нравятся подобные игры, - объясняет Тобиас. – Теперь либо один из нас, либо все мы, ягненок. Спаси двоих или убей всех нас.
Я оглядываюсь на плачущую девушку. В моей груди нарастает гнев, и я сжимаю холодный металл пистолета в руках, подходя к Тобиасу. Я подавляю рыдания, приставляя ствол пистолета к его виску. Хитрая ухмылка появляется на его губах.