Семь кило баксов
Шрифт:
– Должна? – изогнула дугой брови Полина.
– Это Александр Александрович так приглашает, – засмеялась тетя Галя, явно испытывающая неловкость за его бесцеремонность.
Прокопов чуть посмурнел лицом, досадливо крякнул, после чего прояснил свою позицию:
– Ну да, приглашаю, понятное дело.
– Я вряд ли смогу…
– Значит, так, – резко произнес Прокопов, все больше хмурясь. – Я приглашаю – ты приходишь. Ну что за дела?
У него за спиной тосковала тетя Галя.
– В это воскресенье, если конкретно, – сказал Прокопов. – Едем в горы, делаем барбекю, пьем вино от пуза, всякие там танцы-шманцы.
Полина прятала глаза. Ситуация была крайнее неловкая.
– В общем, готовься! – буркнул Прокопов.
Развернулся и пошел прочь из магазина. Никто его не провожал. Когда
– Конечно, иногда он выглядит настоящим идиотом, и мне бывает стыдно за него. Но он по большому счету не виноват. Сложись его жизнь как-то по-другому, и он бы сейчас не ботал по фене, а был бы человеком образованным, культурным и уважаемым. Но случилось то, что случилось. Был суд, потом тюрьма. От него отшатнулись все. Его просто предали. И лучший друг, и любимая женщина. И дальше уже жизнь у него сложилась так, как она сложилась.
Плохо сложилась, поняла Полина. Просто скверно сложилась.
Больше они об этом не разговаривали.
Глава 46
Если за время своего пребывания на Кипре путешественник не посетил монастырь Ставровуни, то это может означать одно из двух: либо путешественник недостаточно хорошо подготовился к поездке и попросту не знал, что Ставровуни – это такое место, которое надо посетить обязательно, либо путешественник – женщина. Ибо в тот монастырь вход особам женского пола строго-настрого запрещен.
– Это очень странное правило, – рассказывал Антон Полине, в то время как их машина со скоростью сто сорок километров в час мчалась по залитой солнечным светом автомагистрали Лимасол – Никосия. – Правило странное и обидное. Потому что сам монастырь возник благодаря именно женщине. Святая Елена возвращалась из Святой Земли. Между прочим, четвертый век. Полтора тысячелетия назад. Елена везла настоящее сокровище, обломок того самого креста, на котором распяли Иисуса. Шторм пригнал корабль к берегам Кипра. И здесь Елене во сне привиделся ангел, который сказал ей, что обломок креста надлежит оставить на Кипре, а храниться реликвия будет в монастыре на вершине горы. Так что этот монастырь, если разобраться, ее детище. Вот он, кстати.
Дорога пролегала в ложбине меж гор, на вершине одной из которых, где-то очень высоко, прилепился монастырь. Он венчал макушку горы и казался ее естественным продолжением.
Им пришлось съехать с автомагистрали там, где дорожный щит указывал направление на Ставровуни, и узкая дорога устремилась к горе, на которой был выстроен монастырь. Проехали мимо огороженного колючей проволокой военного объекта, солдатик с непропорционально большой для его роста винтовкой проводил задумчивым взглядом их машину, дорога, поднимаясь все выше, обогнула неглубокую котловину, а дальше уже она закручивалась и закручивалась по спирали, и очень скоро Полина обнаружила, как высоко они успели подняться всего за пару-тройку минут. Монастырские стены были все ближе, хотя по-прежнему казались неприступными, они будто вырастали из скалы – мрачное прибежище горных отшельников, забравшихся так высоко, как только это было возможно. Где-то под самой вершиной, когда до неба, как казалось, было уже рукой подать, навстречу выкатился пикап, легковушка с кузовом, в кабине сидели два монаха, оба в черном. Две машины едва разминулись на узкой дороге, которая как раз сделала очередной поворот, и тут взорам открылась небольшая вытянутая площадка. Это была уже почти вершина. С двух сторон площадка ограничивалась обрывами, склоны горы уходили вниз отвесно, и где-то далеко внизу были видны деревья, казавшиеся отсюда, сверху, всего лишь пятнами среди беспорядочной ряби выгорающих под жарким солнцем разновеликих холмов. Со стороны одного обрыва холмы волнами уходили к побережью, а дальше угадывалось море, а с другой стороны теснились горы, чем дальше, тем выше, и вдали можно было распознать отроги Троодосской гряды, где царствовала ослепительная Хионистра.
Узкая площадка с одной стороны замыкалась маленькой церковью, а другим своим
Тем временем снизу по дороге, по которой только что поднялись Полина с Антоном, на площадку выехали три легковушки с номерными знаками красного цвета. Это означало, что приехавшие – туристы, они взяли эти машины напрокат. Туристы высыпали из машин, снимая живописные окрестности сразу двумя видеокамерами. Полина отвлеклась на мгновение, как вдруг Антон сказал:
– Не оборачивайтесь, пожалуйста.
Она замерла.
– Закройте глаза.
– Зачем? – удивилась Полина.
– Я прошу вас.
У него был мягкий голос. Она подчинилась.
– Закрыли глаза?
– Да.
– Не открывайте. Обернитесь, пожалуйста. И не открывайте, – попросил он еще раз. – Хорошо?
– Хорошо.
В следующее мгновение она вздрогнула, потому что почувствовала прикосновение к своему лицу, даже отшатнулась, так это было для нее неожиданно. Антон сейчас не прикасался к ней, но она чувствовала на лице что-то, что ей мешало, сделала непроизвольное движение рукой, чтобы пощупать, что же там такое, но Антон предусмотрительно перехватил ее руку. Другой рукой он развернул к ней зеркало на лобовом стекле автомобиля. Полина увидела наконец себя и охнула, не сумев сдержать возгласа изумления. У нее появились русые нежные усики и столь же изящная бородка, отчего она стала похожа то ли на певца Джорджа Майкла, то ли на российского рекламиста и режиссера Юрия Грымова.
– Ничего страшного! Обычная маскировка! – торопливо говорил ей Антон, стараясь успокоить свою cпутницу прежде, чем она успеет избавиться от столь неожиданно появившихся у нее усов и бороды. – Иначе вас не впустят на территорию монастыря!
– А вы хотите… чтобы я… туда… пошла?..
Полина растерялась от такого поворота в их сегодняшнем путешествии, а Антон говорил как о деле уже решенном:
– Ну конечно! Надевайте-ка вот это!
Не давая Полине опомниться, он натягивал на нее бесформенную куртку с капюшоном, Полина запуталась в рукавах, он помог ей и капюшон натянул на голову, так что тот теперь нависал над глазами Полины козырьком, и когда она снова взглянула на себя в зеркало, то увидела незнакомое до сей поры лицо юнца неопределенной национальности. Возможно, это был молоденький француз, потомок славных мушкетеров.
– Пора! – поторопил Антон. – Капюшон не снимайте ни в коем случае!
Они вышли из машины.
– Скорее, скорее!
Иностранцы, до сих пор снимавшие окрестности, потянулись к воротам – только мужчины. Женщины остались у машин. Антон потому и спешил, что хотел с этой группой пройти на территорию монастыря, для этого надо было миновать одноэтажный дом справа от входных ворот. Вошли вслед за иностранцами. Здесь была небольшая комната с полками по стенам – богословские книги и брошюры на многих языках, открытки с видами монастыря и образки с ликами святых, – и еще был страж монастырских ворот, седой старик с неприветливым взглядом, и из-за этого старика у иностранцев, шедших впереди, возникли проблемы: они прихватили с собой одну из видеокамер, а это, как только сейчас обнаружилось, было недопустимо, и старик жестами показывал, что камеру надо оставить в машине. Он был так занят теми иностранцами, что на Антона и Полину и внимания почти не обратил, лишь скользнул по ним непридирчивым взглядом, увидел Антона, увидел красноречивую мужскую растительность на Полинином лице, а фигуру Полины скрывала куртка, да и Антон ее собою прикрывал, и старик снова отвлекся на владельца видеокамеры.
Антон легонько вытолкнул Полину в следующую дверь, и они за воротами. Мощенная булыжником дорога поднималась вверх, слева оказались одиноко стоящее дерево и обрыв, а дальше с обеих сторон дороги зеленел кустарник, и здесь они были в относительной безопасности.
– Уф-ф! – выдохнула Полина. – Какие же мы с вами авантюристы!
В подобном она участвовала впервые в жизни. И чувствовала, как колотится ее сердце. Антон легонько прикоснулся к ее руке:
– Не волнуйтесь. Все будет хорошо.