Семь кругов
Шрифт:
— Можешь подняться и поговорить со мной? Может, нам удастся помочь друг другу.
Шайло ухватилась за руку Бонни, и та, потянув, помогла ей встать на ноги. Когда Шайло выпрямилась, на лицо ее упали лучи восходящего солнца. Бонни в испуге отскочила, выпустив руку Шайло.
— Ты выглядишь… — Она с трудом перевела дыхание. — Ты выглядишь точно как я!
Глаза Шайло под сдвинутыми бровями прищурились, и в голосе появились резкие нотки:
— Как ты можешь такое говорить? И вовсе
Бонни не сводила глаз с лица Шайло — голубые глаза, маленький носик, пряди светлых волос. Ей казалось, что она смотрит в зеркало — пусть заляпанное грязью, — но в нем она узнавала себя.
— Я не всегда так выглядела. Не знаю, что случилось со мной.
Шайло сдержанно улыбнулась:
— Значит, мы в одной лодке. Я тоже не знаю, что со мной случилось.
Улицу продувал холодный утренний ветер. Шайло покрепче обняла себя руками и поежилась. Подол ее некогда нарядного платья доходил до коленок в ссадинах; на левой голени тоже тянулась царапина. Бонни осмотрелась. Тупик был пуст, и на улице по-прежнему никого не было видно. Она стащила с себя свитер.
— Не хочешь утеплиться?
— Не отказалась бы, — ответила Шайло, растирая руки.
Бонни сняла рубашку, что была под свитером, и снова натянула его.
— Прости, что не такая уж чистая, — сказала она, протягивая девочке рубашку.
Шайло просунула голову в ворот, продела руки в длинные рукава и аккуратно одернула рубашку:
— Какая красивая и теплая!
Бонни оправила свитер.
— Очень хорошо. А я и в одном свитере не замерзну. Просто не понимаю, как ты полуголая могла выдержать такой холод.
— Сама не знаю, но, по крайней мере, ногам тепло. — Она показала на свои темно-синие кроссовки. — Рада, что хоть их надела, а не выходные кожаные туфельки. Они бы долго не продержались.
— Так что это за место? — спросила Бонни. — Ты одна тут живешь?
Не отрывая взгляда от улицы, что тянулась за спиной Бонни, Шайло растерла ладони и подула на пальцы.
— Одна? Вроде того. Это такое странное место, что трудно объяснить.
— А ты попробуй. — Бонни расправила крылья и большим пальцем показала себе за спину. — Большей странности, чем они, трудно увидеть.
— Да, крылья, конечно, странные, — кивнула Шайло. — Но ты поймешь, что я имела в виду, когда увидишь здешних людей.
Бонни повернулась к пустынной улице:
— Людей?
Шайло вышла из тупичка, посмотрела в обе стороны и певуче повторила:
— Увидишь.
По узкому тротуару она прошла до галантерейного магазина и присела на скамейку. Откинувшись на спинку, скрестила на груди тонкие руки. На рубашке был отпечатан рисунок: могучий царь зверей, а под ним крупными буквами надпись «Я не
— Как ты попала сюда?
— А я собиралась тебя об этом же спросить, — сказала Шайло. — Я ни разу не могла найти пути из этого города. Каждая улица кончается тупиком.
— Я прилетела из… ну, думаю, можно сказать, из другого измерения. Я была с моим другом Билли Баннистером, но мы разделились, так что сейчас он, скорее всего, ищет меня. — Бонни стала массировать колено. — Понимаю, что это звучит диковато, но что поделаешь.
Шайло отколупнула щепку от скамейки.
— Не более дико, чем то, что случилось со мной. Меня похитили и заперли в маленькой комнате, где я проснулась три дня спустя.
— Похитили? Кто тебя похитил?
— Ты не знаешь, как их зовут. Это были коротышка с гнусным дыханием и жуткая женщина в безвкусной черной одежде.
Бонни склонила голову набок.
— Черной?
— Черной и в обтяжку. Она напомнила мне Мортисию из «Семейки Адамсов».
— «Семейки Адамсов»?
— Да. Из американского телевидения. Я много раз бывала в Штатах, и мне нравилось смотреть их программы.
— Но это же было давным-давно. — Бонни, прищурившись, смерила Шайло взглядом. — Как долго ты здесь находишься?
Шайло провела пальцем по серии зарубок на спинке скамьи.
— Я отмечала каждый раз, когда солнце доходило до вон той старой мельницы. Думаю, вот тогда-то и начиналась зима. — Она подняла глаза к солнцу, которое сейчас было высоко над горизонтом. — Оно движется туда, так что прикидываю, скоро начнется зима.
Бонни сосчитала зарубки — по пять штук, перечеркнутых поперечной полосой.
— Тридцать девять? — Она схватила Шайло за плечо. — Ты провела здесь тридцать девять лет?
Шайло откинула голову и чуть отодвинулась.
— Наверно, сейчас уже сорок. В первый раз я обратила внимание на солнце только через два месяца после того, как оказалась здесь, а до этого я не делала отметок.
— Сорок лет! Ну и ну! Но как же ты осталась такой юной?
— Странно, да? — Шайло сжала щеки ладонями. — Я порой вижу в окнах свое отражение, и мне все еще пятнадцать.
— Пятнадцать? — Бонни ткнула себя пальцем в грудь. — А мне будет пятнадцать в декабре.
— Правда? А какой сейчас месяц? Вроде октябрь?
— В общем, да. Англию я покинула тридцать первого.
Шайло опустила голову и засмеялась, но смех у нее был грустный.
— Ну что ж… со счастливым меня днем рождения!
— У тебя сегодня день рождения?
— Да. Если в этом мире та же самая дата, то я уже сорок раз отмечаю пятнадцатилетие.