Семь смертных грехов
Шрифт:
– Нет, ты скажи.
– Отец мой, ведь я не член суда, которого можно считать дураком.
– Ты хитрец.
– Что поделать, таков мой недостаток.
– А где гарантия, что ты не обманешь меня, если я спасу тебя?
– Слово квестаря.
– Я никому не верю.
– Если не веришь, тогда разводи поскорее огонь.
– Час приближается. Во имя бога заклинаю тебя, где клад?
Брат Макарий, теряя терпение, покачал головой и глубоко вздохнул.
– В дупле.
– Ах ты, дьявол! – прошипел отец Ипполит… – Если обманешь,
– Значит, если я укажу, где клад, то райские ворота будут открыты для меня? Неплохо!
Палачи уже закончили приготовления у того костра, где лежала ведьма. Видя, что отец Ипполит занят разговором с другим осужденным, они остановились, не зная, что делать дальше.
– Да, вот что, – прошептал квестарь, – ценностей столько, что хватит в уплату за двоих. Ты эту женщину отпустишь?
– Ведьму? Да ты с ума сошел!
– Она такая же ведьма, как мы – ученые, отец мой.
– Я доктор святой теологии.
– Тем хуже для теологии. Освободишь?
– Нет. Против бога не пойду.
– А если меня одного освободишь, с богом будет все в порядке?
– Дам вклад в монастырь.
– Дашь два. За меня и за нее. Ценностей там великое множество. Если не согласишься – сжигай обоих.
– Ах, бездельник! – в бешенстве сжал кулаки кармелит. – Со смертью играешь?
– Моя матушка всегда учила, что надо дело выигрывать до конца. А она, насколько помнится, была умная женщина.
– На что тебе эта мерзкая ведьма?
– Не выношу запаха горелого мяса.
– Ты ничего не почувствуешь.
– Последнее слово, отец. Я и она, а клад твой.
– Ладно. Но ты меня еще попомнишь!
– С удовольствием выпью с тобой кубок-другой.
Кармелит дал знак. Палачи схватили квестаря и потащили к костру. Приставив лестницу, они с трудом втащили его наверх.
Вдруг раздался страшный шум. Палачи подняли головы. Брат Макарий, опасаясь, как бы не свалиться с такой высоты, осторожно повернулся и с интересом разглядывал, что там произошло.
Толпа зевак врассыпную бежала по просеке. За беглецами гнались верхом на конях пан Гемба, пан Топор и еще несколько всадников, они искали скрывшегося в толпе пана Литеру.
– Вот, где ты, негодяй! – кричал пан Гемба и хлестал плеткой направо и налево, сея ужас и смятение. – Так вот ты куда спрятался, мерзавец! Я тебе покажу! Пан Топор, заходи с фланга!
Пан Литера с диким криком несся, как ошалелый, спотыкаясь о пни и корни. Шляхтичи догнали его на опушке леса. Пан Гемба сбил у него шапку н ухватил за волосы, потом повернул коня и, таща секретаря за собой, подъехал к перепуганным судьям. Пан Топор бросал сердитые взгляды и устало сопел.
– Прошу извинить за то, что пришлось прервать ваше достойное занятие, – вежливо обратился пан Гемба, – но я неожиданно обнаружил сбежавшего от меня слугу.
– Он является важным свидетелем, и ты, ваша милость, не имеешь права тут чинить ему притеснение, – высокомерно заявил обвинитель.
Пан Гемба
– Моему слуге, почтенный пан, я сам определяю права, – сказал шляхтич и взмахнул плеткой так, что судьи, ахнув, сбились в кучу и стали мять в руках шапки. Пан Гемба оттеснил их лошадью с дороги и беспрепятственно подъехал к костру.
– Что, поп, дожил? Не задирай благородных людей. Меня всегда удивляло, как ты, человек низкого звания, ни в чем не хотел уступать благородному. А теперь вижу, что я был прав. Вот и пропадешь ни за грош, а я по-прежнему буду из бочонков потягивать. Так-то! Слава богу, что между нами все-таки есть разница.
– Поцелуй меня, ваша милость, в то место, которое матушка целовала, когда я был маленький, – отрезал квестарь.
Пан Гемба затрясся от смеха.
– Да ты совсем не утратил доброго настроения, мелешь языком, как и прежде. Вот болтун-то, как тебе это нравится, пан Топор?
Пан Топор возмущенно пошевелил усами.
– Плохо мне теперь, брат, – ответил с высоты костра брат Макарий. – Глотка у меня до невозможности пересохла, поэтому я и говорить как следует не могу.
– Дал бы я тебе что-нибудь выпить, да с собой ни капли не взял. Разве что дыру у меня в брюхе просверлишь, да добудешь то, что выпито.
– Пусть это сделает кто-нибудь другой.
– Еще не родился такой человек. Ты ведь видел, как я обороняюсь?
– Тебе, брат, еще не приходилось драться с духовной особой.
– Ха-ха-ха! – развеселился пан Гемба. – Пусть кто-нибудь попробует, сразу попадет на мою саблю, как на вертел. Не так ли, почтенный пан Литера? Я всегда наношу удар первым и прямо в брюхо! Как это будет по-латыни? – шляхтич при этом встряхнул своего секретаря, словно дохлого зайца.
Пан Литера вознес полные ужаса глаза кверху и отчеканил:
– Melius est praevenire quam praeveniri. [43]
– Я не понимаю, но, наверное, это так. Прощай, поп, как-нибудь за стаканом вина помолюсь за твою душу. Пан Топор, пора в путь!
43
Лучше поймать, чем быть пойманным (лат.).
И пан Гемба уже было собрался отбыть, но тут вдруг его секретарь рванулся и бросился бежать, спасаясь от плена. Конь пана Гембы с перепугу встал на дыбы, и шляхтич чуть не оказался на земле. Он страшно выругался, дернул изо всех сил кобылу, бешено хватил ее шпорами и галопом пустился за беглецом. Пан Литера летел, словно у него за спиной выросли крылья. Ловко миновав все препятствия, он спрятался среди изумленных судей. Шляхтичи пустились за ним в погоню, нанося удары плеткой всем, кто подвертывался под руку. Сопровождавшие шляхтичей всадники кинулись с другой стороны наперерез беглецу.