Семь способов засолки душ
Шрифт:
— А зачем? Почему не сказать все прямо, мы же с ним виделись.
— Тоже логично. Про шамана пишут? Которого грохнули.
О жестоком убийстве Бардахова упоминают чаще, — расчленили, лежал сутки, обнаружен ученицей, убийца до сих пор не найден, ведется следствие, — и Ника снова вспоминает его потухший взгляд и неуклюжие широкие ладони, сложенные на столе. Вспоминает, как много лет назад он приводил новеньких в «Сияние». Всегда выбирал самых хорошеньких и хвастался, что ему везет.
Как
Официальных комментариев от правоохранительных органов пока не поступало.
Ника представляет, как Бардахова бьют топором. Как крик разносится над пустым участком, а прихваченный морозцем лес спит, ветер гудит между обнаженных деревьев, замерзшие лягушки лежат, накрытые палой листвой, похожие на матовую гальку.
Она представляет, как Бардахов ползет, роняет лицо в снег, тот тает, оседая каплями на коже. А на окраине деревни лает собака, тенькает на веточке синичка, свернулась в дупле белка, дышат опустевшие поля, впитывают набирающее силу предвесеннее солнце.
Я хочу к маме, говорит девичий голос из чердачной бензиновой тьмы. Я так хочу домой.
Нике холодно.
Ника отрывает взгляд от телефона.
Ника на кухне, одна. Она в майке, трениках и тапочках, на часах семь утра, кастрюля с Роминой картошкой с мясом стоит на плите. Светает.
Девушка с чердака хочет домой уже не в первый раз. Возможно, дома ее не ждали. Возможно, ее мамы давно нет в живых, но это не имеет значения. Ника так и не узнала ее имя. Никто не сказал, словно это неважно.
Почему-то снова вспоминаются дети из «приюта», и Ника с удивлением чувствует, как в ней жаром поднимается злость. Гулко ухает в стены, из стен. За плинтусом и мебелью скребутся и шуршат, звук как будто колется, щекочет. Голова очень болит, что-то пробивается из темени, как росток. Пускает корни к Никиным вискам, шее, скулам, а остальная голова нема.
Ника разогревает Ромино блюдо без названия. В стенах скребутся, яростно грызут плинтус и рейки под кухонными тумбами. Ника боится, что крысы перегрызут провода и в квартире погаснет свет, а потом придется делать ремонт. Хотя, наверное, свет не погаснет,
Вдруг эти крысы заберутся в Никину кровать?
Вдруг, пока она спит, они прогрызут ходы в ее теле, залезут ей в рот, поселятся в голове?
Ника сыплет крысиный яд. Снова помешивает картошку деревянной лопаткой.
За дверью шаркают тапки. На кухню заходит Рома в своих обычных джинсах, толстовке с надписью CULT и изображением медведя. Он обнимает Нику, прижимается к ее спине. Ощущение странное. К ней никогда и никто так не прижимался. Оказывается, это приятно — чувствовать тепло живого тела рядом.
— Что ты делаешь? — спрашивает Ника, но не отстраняется. Продолжает помешивать картошку.
Рома улыбается, не отвечает, уходит в зал. Оттуда доносится стук дверец серванта, звенит какая-то посуда, тапки шаркают по паркету. Рома звонит, Ника берет трубку.
— Я буду где-то в восемь, — говорит он. На фоне шум мотора, музыка.
— А… зачем?
— Ты же сама сказала. Взять что-нибудь из магазина?
Ника молчит.
В зале все еще стучат дверцы серванта, шаркают тапки по паркету.
Ника откладывает половник, больно щелкает резинкой по запястью. Идет в зал.
Там никого, пустая комната, горит свет.
— Зря ты вернулась в Староалтайск, — говорит Рома ей в трубку. — Он же тебя сожрет.
Ника смотрит на экран мобильного. Тот загорается, показывает время, заставку. Был выключен все это время.
Ника откладывает телефон, встает в исходную позицию на кулаки. Начинает отжиматься. Раз, два, три, голова не проясняется, семь, восемь, девять, картошка шипит на плите, пятнадцать, наверное, не стоило выбрасывать таблетки, девятнадцать, жужжит телефон.
Ника смотрит на экран, там новое письмо. Тема письма — два набора цифр, двузначное число до точки, шестизначное после. Координаты? В самом письме скан старого полароидного фото, на нем девушка с белой кожей, белыми ресницами, белым ежиком волос. На девушке лишь юбка и татуировка — на боку.
Боль вспыхивает в голове, и Нику рвет.
Она вытирает пол, полощет рот, кипятит чайник, снова открывает письмо. Она вводит координаты в онлайн-карту и получает точку в лесном массиве под Староалтайском, неподалеку от деревни Березово. Раз в день в ту деревню ходит рейсовый автобус — утром туда, в обед обратно.
Последнее время она напоминает себе кладоискателя из книжек: сплошь карты и поиск мест. Теперь, похоже, она ищет лесной дом.
Ника глядит в окно, за окном уже утро — белесое, как будто ночь скисла. Часы между полуночью и рассветом выпали и затерялись. Фонари все еще ярко подсвечивают снег, люди возвращаются домой, мимо дома и котельной по тротуару идет медведица. Она уступает дорогу женщине с коляской, та говорит по телефону, зажав его плечом. Ребенок роняет красную лопатку. Медведица носом придвигает ее ближе к женщине. Та, не прекращая разговор, поднимает лопатку и отдает ребенку.