Семен Дежнев

Демин Лев Михайлович

Отдельные дворы находились обычно на большом расстоянии один от другого. Жили якуты большими семьями. Кроме своих лиц, связанных кровным родством, под одной крышей могли находиться пришлые зятья, воспитанники, работники, рабы. Глава семьи, отец или старший из братьев, располагал неограниченной властью над всеми домочадцами. В семье существовала строгая иерархия. Старшие стояли над младшими, жены находились в полном подчинении у мужчин, дети — у родителей. Работники и особенно рабы занимали самую низшую ступень в этой иерархии. Глава семьи был для них ага — отцом, а также тойоном — господином. Если у богатого якута было много рабов, то для них ставили специальное жилище. Рабы и работники прислуживали в доме, ухаживали за скотом, забивали животных, заготовляли дрова, выполняли всякие другие хозяйственные работы. Раб составлял собственность хозяина. Его можно было обменять на что-либо, подарить другому лицу, дать в приданое за дочерью. В целом положение рабов было тяжелым и бесправным, хотя и зависело от характера и нрава хозяина. Он мог быть и более человечным и мягким, а мог быть и более жестоким и деспотичным. В судебных документах XVII века можно найти немало свидетельств бесчеловечного обращения хозяев со своими рабами и работниками вроде вот этого: «хозяин иво нюрюптейский якут Деник Боков иво Овсея не поит и не кормит бьет и увечит…». В случае смерти богатого хозяина его любимых рабов убивали, чтобы они могли прислуживать ему и в загробной жизни.

Если между семьями возникали какие-либо конфликтные дела, тяжбы, например из-за угодий, в качестве единственного судьи выступал тойон. Хотя русские воеводы отнюдь не были носителями безупречной справедливости я никак не могут идеализироваться, якуты предпочитали обращаться с разными судейскими тяжбами в воеводскую избу, а не к своим тойонам. Это говорит об убежденности якутов в том, что тщетно искать какой-либо правды у своего тойона, еще большего мздоимца и деспота. Русская власть, феодальная по своему характеру, все же выступала носителем хоть какой-то законности. Не раз и Семену Ивановичу приходилось выступать в роли арбитра, примирителя враждующих сторон, вступаться за обиженных.

Если рядовые члены рода вели тяжелую трудовую жизнь, то тойоны жили в праздности и достатке, имели по многу рабов и слуг, которые трудились на них. Если они иногда и охотились, то только ради забавы и развлечения. Во времена столкновений с другими племенами или народами тойоны выступали в качестве военных предводителей. Их военную дружину составляли вооруженные родичи, занимавшие в ней привилегированное положение, а также рядовые соплеменники, слуги и рабы.

Иногда тойоны соседних родов с другими представителями богатой родовой верхушки, «лучшими людьми», съезжались на совет, заключали союзы с одними против других, решали межродовые тяжбы. Они постоянно нападали не только на своих соседей — якутов но и на эвенков, эвенов, юкагиров. Обращение с побежденными было исключительно жестоким. У побежденных отбирали скот, имущество, жен, детей, многих обращали в рабство или истребляли, а оставшихся на свободе облагали данью.

Острое социальное неравенство в якутском обществе не могло не привести к острой классовой борьбе. Как пишет А.П. Окладников: «Несмотря на связанность рядовых членов родовой общины патриархальными узами и зависимость их от знати, в якутском обществе еще до появления русских существовал поэтому классовый антагонизм, шла глухая классовая борьба». Наиболее распространенной формой социального протеста рабов и зависимых было их бегство от хозяина в другой род.

Между отдельными якутскими родами и племенами шло постоянное соперничество, выливавшееся нередко в кровавые усобицы. Более сильные и влиятельные тойоны стремились обратить более слабых соседей в своих данников и расширить сферу своей власти. Здесь уже просматриваются предпосылки создания крупных родоплеменных объединений. В начале XVII века одним из наиболее влиятельных и воинственных тойонов Якутии был кангаласский князец Тыгын, власть которого распространялась на левый берег Лены в центральной части расселения якутов. Из русских первым столкнулся с ним казачий атаман Иван Галкин в 1631 году. Позже он в своем донесении царю написал: «А те кангаласские князцы людны и всею землею владеют и многие князцы их боятся».

В якутском фольклоре встречается упоминание Тыгынова деда Баджея, или Дойдуха-Дархана, как о богатом и влиятельном тойоне, имевшем много рабов и воинов. В легендах якутов можно также найти рассказы о том, как Тыгын после смерти отца вел долгую борьбу за власть со старшими братьями и лишь под старость лет достигает над ними частичной победы. Образ Тыгына в фольклоре опоэтизирован и идеализирован Его могущество гиперболизировано. Создатели легенд представляли его как своего рода могущественного «царя» якутов.

Не был ли Тыгын предвестником объединения якутских родов и племен в раннее государственное образование? Можно ли рассматривать появление такой фигуры шагом к якутской государственности? Советские ученые в том числе и якутские, отвечают на этот вопрос сдержанно и по существу негативно. Приведем высказывание из такой авторитетной публикации, как книга очерков «Якутия в XVII веке», изданная в Якутске (1953) под редакцией С.В. Бахрушина и С.А. Токарева. «Наши источники не подтверждают этих представлений о межплеменных объединениях государственного типа якутов той эпохи. Более того, нет никаких оснований предполагать, что у якутов существовали какие-либо прочные, постоянные связи между отдельными племенами, связи, которые бы выходили за пределы упоминавшихся временных и эпизодических союзов.

По сравнению с соседними кочевыми народами, оленеводами и охотниками якуты располагали более сложными и развитыми религиозными представлениями. Духовные существа, которым они поклонялись, делились на светлые, или «верхние», божества и злые и темные, или «нижние». Был культ светлых божеств, покровителей плодородия и скотоводства. В их честь и устраивались «кумысные» праздники «ысыах». Изображения этих божеств-покровителей хранились в жилищах и хлевах. Очень долго у якутов сохранялись и элементы тотемизма. Каждый род имел свое почитаемое животное-тотем, например лебедя, гуся, ворона и т. п. Строго запрещалось употреблять его в пищу. С религиозно-мистическими представлениями якутов были связаны и обряды присяги или клятвы. Простейший вид присяги заключался в том, что присягаемый выпивал воду с солью. Если он при этом проливал воду на землю, то считался виновным.

С течением времени якуты, придя на Лену с юга, расселились тремя большими территориальными группами — по средней Лене и Алдану, по нижнему течению Вилюя и нижней Олекме. Вся остальная часть ленского бассейна оставалась заселенной эвенками. Четкой границы расселения между ними не было. Заселяя периферию Якутии, эвенки местами вклинивались в районы обитания якутов, кочевали по верховьям Яны, Индигирки и Колымы. К северу от места обитания их восточной ветви расселялись юкагиры, а к югу, охватывая и Охотское побережье, — эвены. С этими народами судьба также не раз сталкивала Семена Ивановича, всегда стремившегося к добрососедству и дружбе с ними.

Если якуты вели оседлый и отчасти полуоседлый образ жизни, эвенки, эвены и юкагиры, вытесненные из центральной Якутии, продолжали вести кочевой образ жизни. К этому предрасполагали поиски новых оленьих пастбищ и охотничьих угодий. Необычайная подвижность этих народов мало способствовала устойчивости общественных отношений. Они жили родами, происходившими от большой семьи, отделившейся от первоначального рода. Каждый род управлялся старейшиной — тайшей или тойоном, а по русской терминологии — князцом, который, впрочем, не имел такого влияния, как якутский тойон. Юкагирский родовой старшина был обычно и шаманом.

У всех этих народов разложение родоплеменного строя и имущественное расслоение еще не зашло так далеко, как у якутов, хотя и здесь имело место имущественное неравенство, выделялась своя родоплеменная верхушка. Племенная организация складывалась далеко не везде, тогда как у якутов она сложилась давно и повсеместно. У эвенков русские наблюдали в XVII веке существование рабства, хотя оно, по-видимому, и не получило у них столь широкого распространения, как у якутов, и носило более патриархальный характер. Известны случаи, когда эвенки давали рабов в качестве калыма за невесту, продавали, закладывали, выменивали за соболиные шкурки.