Семен Дежнев

Демин Лев Михайлович

При мирных отношениях с соседними народами якуты вели с ними торговлю, выменивая у них соболиные шкурки и другие меха на скот, молочные продукты, а также металл и предметы ремесла. Этот обмен, принимавший архаичный вид «взаимных подарков», был обоюдовыгоден. Он сопровождался угощениями и плясками. Пушной промысел втягивал эвенков, а отчасти эвенов и юкагиров, в торговый обмен с якутами, а потом и русскими.

Но часто мирные отношения нарушались. Эвенкийские роды враждовали и воевали и между собой, и с юкагирами, и с якутами. Придя на Лену, русские служилые люди стали свидетелями вражды и столкновений эвенков с Нижней Тунгуски с верхнеленскими эвенками. Инициатива исходила от первых, и верхнеленские жили в вечном страхе, ожидая нашествия недругов. Частные военные столкновения заставляли эвенков совершенствовать свое наступательное и защитное вооружение. Они использовали луки, рогатины, щиты, металлические или костяные пластинчатые панцири и шлемы-шишаки.

Неспокойным застали русские Ленский край. Стали свидетелями яростных схваток кровавых усобиц между отрядами воинственных князцов, внезапных нападений враждебных племен на мирные поселения соседей, видели опустошенные, разграбленные и выжженные становища, встречали людей изувеченных, со шрамами на лицах — отметинами, оставленными вражескими пальмами во время кровопролитных схваток. Стоило русским появиться на Лене, как стали приходить к ним якуты, эвенки с жалобами на недругов, со слезными мольбами обуздать воинственных князцов, вызволить из неволи своих сородичей, навести мир и порядок. Именно в русских местное население увидело ту реальную силу, которая была способна покончить с межплеменными усобицами и войнами, обеспечить мирную жизнь.

Русские власти были заинтересованы в умиротворении края, прекращении кровавых стычек между племенами. Только мирные условия обеспечивали нормальную хозяйственную жизнь и бесперебойное поступление ясака. Поэтому русские администраторы на Лене видели одну из главных задач своей политики в поддержании мира, обуздании межплеменной вражды. Нередко приходилось вмешиваться в конфликтные ситуации, принимать меры, чтобы гасить их, а против наиболее задиристых князцов предпринимать военные походы. В этих операциях принимал участие и Семен Дежнев. Со становлением русской власти межплеменные усобицы в значительной мере свелись на нет. Удалось достичь этого далеко не сразу, особенно в окраинных районах. Меры властей в этом направлении встретили среди основной части аборигенного населения самую положительную реакцию.

Первоначальное место, выбранное сотником Бекетовым под Ленский (Якутский) острог, так называемое Чуково поле, оказалось неудачным. Весной его заливало вешними водами. Поэтому острог вскоре был перенесен на новое место, верст на десять выше по Лене. Его опоясывали бревенчатые стены длиной 333 сажени (свыше 700 м) с пятью башнями. Внутри острога находились воеводский двор, две церкви, амбары, помещение для гарнизона, тюрьма, изба для аманатов — заложников из числа местного населения.

Распространяя свою власть на просторы Восточной Сибири, русские ставили в качестве опорных пунктов на Лене и ее притоках остроги, острожки, зимовья. Еще в 1630 году был основан Киренск на верхней Лене у впадения в нее Киренги, а в следующем году — Усть-Кутский острог, в устье Куты. В 1632 году возникло Жиганское зимовье, или Жиганы, на нижней Лене. В 1634 году — Верхневилюйское зимовье в верховьях левого ленского притока Вилюя. В 1637 году отряд томских казаков во главе с атаманом Дмитрием Копыловым поднялся вверх по Алдану, правому притоку Лены, и заложил здесь в следующем году Бутальский острожек.

В 1638 году из этого острожка партия казаков, предводительствуемая Иваном Юрьевым Москвитиновым, отделившись от Копылова, поднялась вверх по Мае и Юдоме и вышла перевалами хребта Джугджур на побережье Охотского моря. Так русские впервые вышли на «Большое море-окиян», которое местные жители эвены и ламуты называли Ламским морем. Пункт, которого достиг Москвитин, — это устье реки Ульи, несколько южнее теперешнего Охотска. Здесь землепроходцы прожили два года. На основании экспедиции Москвитина Курбатом Ивановым были составлены первые чертежи Охотского побережья. Хотя чертежи эти, по-видимому, не сохранились до наших дней, о них есть упоминание в челобитной Курбата от 1642 года.

Якутия послужила исходным плацдармом для двух дальнейших мощных потоков землепроходцев и переселенцев. Первый поток, южный, имел своей целью достижение Охотского побережья и Амура. Вслед за экспедициями Копылова и Москвитина последовали походы на Амур Василия Пояркова (1643–1646) и Ерофея Хабарова (1647–1651), знаменитые исторические походы.

Письменный голова якутского воеводства Поярков поднялся с отрядом казаков по Алдану почти до самых истоков, а затем по речкам Учуру и Гонаму. Зимой он

перешел через Становой хребет и вышел к верховьям Зеи, а с открытием навигации спустился по Зее в Амур. Широкая полноводная река поразила землепроходцев величием и красотой. Приамурье представляло собой холмистую степь, которая со временем могла стать щедрой хлебной житницей. А речная пойма была покрыта буйной растительностью. По живописным берегам росли дуб, орех, тополь и еще какие-то неведомые русским деревья. Река изобиловала всякой рыбой.

Поярковцы спустились вниз по реке и зазимовали на нижнем Амуре. Следующим летом они вошли в Охотское море и шли вдоль побережья на север, до устья реки Ульи, где уже побывал Москвитинов. Это было первое плавание русских по Ламскому (Охотскому) морю. О своем путешествии Поярков составил «чертеж и роспись». С Ульи экспедиция возвратилась в Якутск. Поярков докладывал якутскому воеводе, что на Амуре живут независимые племена, не признающие ничьей чужеземной власти.

Экспедиция Пояркова положила начало русским исследователям и освоению Приамурья. Последующие экспедиции Ерофея Хабарова и Онуфрия Степанова привели к приведению приамурского населения в русское подданство. На Амуре создаются первые русские поселения и укрепленные пункты. Ни Поярков, ни Хабаров, ни Степанов никаких иноземцев из соседних стран здесь не встретили и убедились в том, что различные приамурские народы были независимы и никому не платили дани. Походы этих землепроходцев имели огромное историческое значение — южный поток русских на Восток достиг Амура и Тихого океана.

По пути, уже пройденному Москвитиным, прошел около 1646 года отряд казачьего десятника С.А. Шелковникова. Он вышел на Охотское побережье к устью реки Охоты. Оттуда он послал часть отряда во главе с А. Филипповым на кочах вдоль побережья. Филиппов за одни сутки прошел до «Каменного мысу» (полуострова Лисянского), у которого обнаружил большие моржовые лежбища. Затем он шел еще в течение нескольких суток до устья реки Мотыклеи, где, по словам местных эвенов, на прибрежных островах было много всякого зверя. В 1649 году он вернулся с Охотского побережья в Якутск. Наиболее ценным результатом этого путешествия была составленная с его слов лоция или «Роспись от Охоты реки морем итти подле земли до Ины и до Мотыклея реки и каковы те места, и сколько где ходу и где каковы реки и ручьи пали в море, и где морской зверь ложится и на которых островах» Поморские мореходы с давних пор составляли подобные лоции содержавшие описания берегов, приметных ориентиров и расстоянии между ними. Лоциями пользовались при отсутствии карт для ориентировки во время плавания.

Пытались русские достичь Охотского побережья и другим путем — через верхнюю Индигирку и Оймякон. В 1642 году этим путем ходил Андрей Горелый, но немного не дошел до цели, собрав интересные сведения о природе и жителях края.

Еще Семен Шелковников поставил близ общего устья Охоты и Кухтуя зимовье. В 1649 году рядом с уже существующим зимовьем был поставлен острог. Так было положено начало Охотску, который сыграл важную роль для морских путешествий по Охотскому морю, к берегам Камчатки и Курил.