Семья Берг
Шрифт:
Слушая, притихли. Кольцов сказал, вздохнув:
— Да, тяжело живется в эмиграции. Я встречался со многими — все тоскуют по России. Но никогда больше люди нашей страны не будут вынуждены покинуть ее, никогда. С этим навсегда покончено.
— Надеемся, что так, — ответил Павел.
Расходились с шумом, уже под утро. Проводив гостей, Павел обнял Марию:
— Я же тебе говорил, что все будет хорошо.
Она прижалась к нему:
— Дело в том, — так она всегда начинала свои фразы, — дело в том, Павлик мой дорогой, что я абсолютно, абсолютно счастлива с тобой.
45. Судьба Михаила Кольцова
Неизвестно почему
Павел читал эти строчки и не мог поверить своим глазам — какая ложная и безответственная характеристика! Как мог умный и дальновидный Кольцов, который все понимал, позволить себе унизиться этой ложью перед читателями? Ему вспомнились слова Пушкина:
Льстецы, льстецы, умейте сохранять И в подлости осанку благородства…Да, не легко сохранять осанку благородства в лести. Однако на этот раз лесть не попала в цель — Кольцов явно просчитался: всего через месяц, в апреле 1938 года, Ежова вдруг сняли с поста наркома внутренних дел, на его место Сталин назначил грузина (менгрела) Лаврентия Берию. А Ежова вскоре после этого арестовали и судили закрытым судом как изменника и врага народа — история повторялась вновь и вновь. Что было думать Кольцову?..
Всего через месяц после выхода этой статьи, 4 апреля 1938 года, Ворошилов переправил Сталину очередную статью Кольцова с запиской: «Прошу просмотреть и сказать, можно ли и нужно ли печатать. Мне статья не нравится». Сталин не поставил резолюции на статье, но коротко приказал «разобраться с Кольцовым». Что могло означать «разобраться»? Кольцова мгновенно отозвали из Испании. Но в течение семи месяцев Сталин продолжал «обласкивать» Кольцова и покровительствовал ему. Милости сыпались на журналиста как из рога изобилия: его наградили орденом Боевого Красного Знамени, сделали депутатом Верховного совета СССР, Академии наук приказали сделать его членом-корреспондентом секции русского языка и литературы, назначили секретарем Союза писателей и, в довершение всего, — новым редактором газеты «Правда».
Прежнего редактора Льва Мехлиса повысили, дали ему должность начальника Политуправления Красной армии, сделали из него главного комиссара, дав звание генерал-полковника. Мехлис начал с того, что арестовал половину Управления, многих расстреляли, других сослали. Но все это было в армии, об этом люди почти не знали. Зато интеллигенция, особенно евреи, радовались возвышению Кольцова.
12 декабря 1938 года Кольцов получил последнее поручение Сталина — прочитать доклад о только что вышедшей книге «Краткий курс истории ВКП(б)» в зале Центрального дома литераторов. Кольцов разливался соловьем, превознося ценность и значение этой книги как труда всей жизни товарища Сталина. Оттуда он поехал на служебной машине на ночное дежурство в редакцию «Правды» ми вычитывать корректуру завтрашнего номера. Там его встретил наряд НКВД:
— Вы арестованы.
Арестовать редактора «Правды», депутата Верховного совета, члена Академии и секретаря Союза писателей могли только по личному указанию Сталина.
Тринадцать месяцев Кольцов провел под следствием в тюрьме строгого режима на Лубянке. Все это делалось
В следственном деле № 21620 (номер дела очень выразительно показывает, столько людей сидело в тот период на Лубянке) ему вменялись в вину опубликованные в 1917 году статьи с нападками на большевиков и Ленина, дружба с белоэмигрантскими журналистами, даже то, что со своей женой Еленой Полыновой он познакомился в Лондоне и привез ее в Москву. Но этого еще было недостаточно для строгого наказания.
Одним из следователей по делу Кольцова был старший лейтенант госбезопасности Райхман. Ему, провинциальному еврею из бедной семьи, очень хотелось отличиться и выдвинуться. Тогда он своей рукой вписал в протокол следствия: «Материалами, поступившими в органы безопасности в последнее время, установлено, что Кольцов враждебно настроен к руководству ВКП(б) и соввласти и является двурушником в рядах ВКП(б). Зарегистрирован ряд резких антисоветских высказываний с его стороны в связи с разгромом активного правотроцкистского подполья в стране» [62] . Никаких подтверждений этому не было. Но эти строки были завизированы лично Берией, Райхман сразу получил звание майора и был приближен к наркому.
62
Все цитаты — подлинные выдержки из протокола следствия.
Еще два года продолжалось следствие, Кольцова пытали так, что он стал наговаривать сам на себя и на своих друзей. Он признал себя немецким, французским и американским шпионом и агентом «Джойнта», а своими пособниками назвал всех выдающихся советских писателей: Алексея Толстого, Илью Эренбурга, Евгения Петрова, Валентина Катаева, Всеволода Вишневского и Бориса Пастернака. Никогда, ни при каких условиях честный Кольцов не стал бы наговаривать на близких ему людей, если бы его не заставляли делать это под пытками. Так сломала его машина НКВД. Дело его разрослось в три толстых тома.
Но убить Кольцова без разрешения Сталина не посмел бы и сам Берия. 1 февраля 1940 года состоялось закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда под председательством генерала Ульриха, пресловутого собирателя коллекции бабочек. Ульрих всегда был очень вежлив. Он мягко спросил:
— Признаете ли вы себя виновным, Михаил Ефимович?
В протоколе заседания было сухо сказано: «Подсудимый ответил, что виновным себя не признает ни в одном из пунктов предъявленных ему обвинений. Все предъявленные обвинения им самим вымышлены в течение пятимесячных избиений и издевательств, и поэтому он просит суд разобраться в его деле и во всех фактах предъявленных ему обвинений».
После этого заявления Кольцова суд удалился на совещание. Через час суд огласил приговор: «Кольцова (Фридлянда) Михаила Ефимовича подвергнуть высшей мере уголовного наказания — расстрелу с конфискацией всего личного имущества. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
На следующий день, 2 февраля, помощник начальника 1-го спецотдела НКВД написал: «Приговор о расстреле Кольцова Михаила Ефимовича приведен в исполнение».
Жена Кольцова Мария Остен пыталась спасти его, но была арестована и через год расстреляна.