Семья - это святое
Шрифт:
На помощь приходит шампанское, и ведьма пьет один за другим бокалы, наполненные игристым напитком, игнорируя замечания сестры. Хелен рассеянно осматривает толпу гостей, стараясь сохранить безразличный взгляд, но врать самой себе становится с каждой минутой все сложнее. Она знает, кого ищет среди вампиров, ведьм и оборотней.
Ищет. И не находит.
Досада смешивается со злостью, и Хелен отвечает улыбками на комплименты подходящих к ней мужчин, рассеянно участвуя в беседе, когда наконец в поле ее зрения появляется тот единственный в чьем внимании
Хелен кусает губы, чтобы сдержать довольную улыбку, когда Элайджа идет прямо к ней, через толпу гостей, и стоящие в ней рядом ведьмаки поспешно ретируются стоит ему оказаться рядом.
И Хелен понимает, что вполне созрела для того, чтобы его простить. Эти мысли посещают девушку еще до того, когда Майклсона прижимает ее к стене в тени ниши и шепчет ей на ухо разные непристойности, от которых ее трусики очень быстро становятся влажными. Решимость ведьмы растет, и она уже сама льнет к Первородному, когда тот произносит, насмешливо растягивая слова:
— Когда ты извинишься.
Хелен замирает, не веря своим ушам, но довольная улыбка Элайджи быстро ставит все на свои места.
— Ты… — шипит ведьма, — да я… никогда!
— И все же, если ты передумаешь, ты знаешь, где меня найти.
Вампир отвешивает ей шутливый поклон и уходит, а Хелен еще долго стоит в тени, чувствуя, как ее лицо заливается краской. Потому что она понимает, что хочет этого.
Хочет, попросить у него прощения.
Она все еще обижена и злится, но все же неохотно принимает тот факт, что Элайджа действовал в ее интересах и причина его поступков лишь одна. Первородный любит ее и бережет. И ему совсем не важно, что она не Регент, как Крис и не искусная ведьма вроде Тори. Он просто любит ее за то, что она такая, какая есть.
Розовые губки невольно растягиваются в улыбке. Кажется, она знает, что делать.
Вечеринка подходит к концу, и Элайджа возвращается в библиотеку, опускаясь на ставший уже привычным кожаный диван.
Конечно, он мог бы выбрать любую их пустующих спален в их огромном доме, но ему не хочется ложится в постель одному, без упрямой ведьмы, голубые глаза которой так откровенно горели желанием, что ему едва удалось удержаться от того, чтобы не взять ее прямо у стены, воспользовавшись скрывающей их тенью.
Вампир прикрывает глаза, медленно погружаясь в сон, но затем происходит то, чего он совсем не ожидает. Сначала комнату наполняет тонкий, до боли знакомый запах и он слышит невесомые шаги. Это означает лишь одно, и Элайдже стоит очень больших усилий сдержать счастливую улыбку.
Она пришла.
Он продолжает делать вид, что спит, ожидая дальнейших действий своего строптивого ангелочка, и Хелен вновь удивляет его, скользя тонкими пальцами по его паху, и расстегивая, замок брюк. Он слышит ее тихий вздох, прежде, чем мягкая ладонь смыкается на его плоти, и начинает двигается вверх-вниз, отчего член Первородного стремительно наливается желанием.
Хелен не говорит ни слова, продолжая свои ласки, а вот Элайдже становится все сложнее играть роль спящего, особенно,
Горячие губы накрывают головку, лаская ее круговыми движениями, и Майклсон, окончательно сходя с ума от вожделения, распахивает глаза и мягко сжимает белокурый затылок, скользя каменной плотью глубже в жаркий влажный плен девичьего ротика.
— Соскучилась, Хелен? — хрипло шепчет он, слегка двигая бедрами навстречу ласкающим его губкам, — я знал, что такой развратный ангелочек долго не выдержит без моих ласк, и ты сама придешь ко мне. Что же, извиняйся дальше, я не стану мешать.
И Хелен делает это. Принимает его член все глубже, скользя по нему языком, и к тому моменту когда она отстраняется, поднимаясь в колен, Элайджа уже сам готов извинится перед своей упрямой возлюбленной всеми известными ему способами. Но он еще не знает, что его ждет дальше.
Ведьма поднимается на ноги, не отрывая откровенного взгляда от его искаженного страстью лица и очень медленно тянет вниз черное узкое платье и у вампира перехватывает дыхание от того, что оказывается под ним, когда ведьма отбрасывает в сторону свой наряд.
Темные глаза жадно изучают кружевной корсет, выделяющийся на бледной коже, низкий лиф, совсем не скрывающий налитой груди и уже торчащих сосков, стройные бедра, на которых подвязки поддерживают чулочки, тоненькие трусики, больше похожие на ниточки, изящные ножки, на которых красуются туфли на высокой шпильке. Элайджа шумно выдыхает, явно пораженный видом любимой, и Хелен довольно улыбается, видя его реакцию.
Вампир садится на диван, откидываясь на кожаную спинку, и стоящая перед них ведьма крутится вокруг своей оси, демонстрируя любимому столько желанные прелести, по которым он успел истосковаться за время их короткой разлуки.
— А ты, смотрю, подготовилась, — выдыхает Элайджа, улыбаясь, — потанцуй для меня.
И Хелен медленно ведет бедрами, напевая песенку. Ее движения плавные, красивые, и это сводит с ума, сгорающего от желания вампира, который хочет свою ведьму сильнее прежнего, распаленный вынужденным воздержанием и ее упрямством, которое неожиданно сменилось покорностью.
Хелен крутится, виляя бедрами и Элайджа не может сдержатся, когда она поворачивается к нему попкой. Звонкий шлепок раздается эхом по библиотеке, и Хелен смотрит на него через плечо, а ее щечки заливаются румянцем смущения.
— Еще, — попросит она, и выгибает спинку, выставляя обнаженные ягодицы.
Ее голос, полный желания, ударяет Первородному в голову и отдает жаром в пах. Раз за разом он опускает ладонь на округлую попку, выполняя просьбу ведьмы, пока нежная кожа не становится совсем алой.
Тогда Элайджа тянет Хелен к себе и покрывает поцелуями пылающие ягодицы, а после срывает тонкие трусики. Мужские пальцы скользят меж точеных бедер, и ведьма стонет, когда Первородный дразнит набухшие влажные складки ее плоти, скользя вокруг входа в жаркое лоно.