Семья Звонарёвых
Шрифт:
– Послушайте, господин ротмистр, - обратился Сергей Владимирович к ротмистру.– Ваши действия по сути никем не контролируются. Нельзя же принимать всерьез за свидетелей этих испуганных людей. Я решительно протестую. Ваши жандармы могут подкинуть все, что им заблагорассудится. А потом меня обвините в крамоле. Нечего сказать, порядочки!
– Поосторожнее в выражениях, господин Звонарев! Вы имеете дело не с шулерами, а с верными слугами престола. Мы свою службу знаем, нас учить не надо. Поучили бы лучше свою супругу. Не женское это дело совать нос в политику. Сидела
– Как вы смеете, - вспыхнула от гнева и обиды Варя, - указывать, что мне делать!
– Смею, сударыня!– Наглые глаза ротмистра налились злобой.– На то мне дана власть моим начальством. Это вы не смеете...
– Нет, вы послушайте, что он говорит, - не выдержал Вася Зуев. Его загоревшее, густо усыпанное крупными веснушками лицо покраснело от сдерживаемой ярости.– Этот жандарм смеет читать мораль тете Варе!
Он подошел вплотную к ротмистру, чувствуя, как руки наливаются свинцовой тяжестью. Богатырского роста и сложения, Вася производил внушительное впечатление.
Но маленького ротмистра, видимо, было трудно испугать.
– Вот что, господин студент, - сквозь зубы процедил он.– Остыньте и не задирайтесь. Мы и о вас кое-что знаем. Не пришлось бы нам еще раз встретиться...
В его голосе звучали угроза и явный намек. Варя подошла к Васе и, взяв его под руку, молча увела в другой конец комнаты.
Обыск велся без особой тщательности, и Звонарев уже считал, что все закончится благополучно, когда ротмистр совершенно неожиданно предъявил ордер на арест Варвары Васильевны.
Звонарев опешил:
– То есть как? На каком основании?
– Раз есть ордер - значит есть и основание, - холодно ответил жандарм. И, обернувшись к арестованной, он сказал подчеркнуто вежливо: Прошу вас, госпожа Звонарева, собрать вещи и следовать за мной. Внизу ждет извозчик. Он доставит вас, разумеется под конвоем, в дом предварительного заключения.
– Это черт знает что!– возмутился Сергей Владимирович.– Я буду жаловаться в Государственную думу и потребую, чтобы министерство внутренних дел взгрело вас за этот произвол.
Ротмистр насмешливо скривил губы:
– Жалуйтесь хоть самому господу богу! Я только выполняю приказ.– Он указал на книги и записи, отобранные при обыске.– Эти вещи я передам следователю. А с вами, господин студент, надеюсь, мы еще увидимся.
Варя держалась мужественно. Спокойно собрала вещи, простилась с мужем, детьми, Васей, словно отправлялась на дачу, а не в тюрьму.
– Варенька, родная, я сделаю все. Ты скоро опять будешь дома. Только береги себя. Не горюй.– Звонарев обнял жену, прижал к груди.
– Спасибо, Сережа. Ты не волнуйся, крепись. Все будет хорошо. Я себя в обиду не дам.– И, внимательно посмотрев на Зуева, добавила: - Будь умником, Вася, береги себя.
Когда ее увезли, Сергей Владимирович вдруг почувствовал такое одиночество, что едва не расплакался. Он стоял у окна, смотрел на белесое небо, на дома, окутанные утренним туманом, и лихорадочно думал о том, что делать, как поступить, чтобы выручить Варю.
Подошел Вася и тоже остановился около окна, задумался. Долго молчали.
– Дядя Сережа, - наконец нарушил молчание Вася, - что же мы стоим? Надо что-то делать... Лучше бы всего сейчас поехать к Краснушкиным, посоветоваться. Иван Павлович поможет.
– Да, Вася, надо ехать, надо действовать и главное - не распускать нюни. Этого хотела и Варя. И еще одно ее желание мы должны немедленно выполнить... Какая она все-таки умница, какой у нее удивительно стойкий характер и выдержка! Подумай только, под конвоем уводят из дома от детей, от семьи, а она не теряет голову и дает нам, мужчинам, наказ.
– Какой наказ?
– Уезжать тебе немедленно.
– Почему? Она этого не говорила.
– Она сказала: "Береги себя". А это значит - уезжай сейчас же, скорей, немедля. Не хватало, чтобы арестовали еще и тебя...
У Краснушкиных дверь открыл сам доктор, в ночной пижаме, с припухшими после сна веками. По лицу раннего гостя он сразу догадался, что тот чем-то крайне встревожен. Ни о чем не спрашивая, Краснушкин провел его в свой кабинет.
Сергей Владимирович коротко рассказал обо всем. Весть об аресте Вари подействовала на Краснушкина ошеломляюще.
– Неприятно, черт возьми! Очень неприятно, - пробубнил он, нервно барабаня пальцами по столу.– Какие основания?
– Не знаю, - развел руками Звонарев.– В том-то и дело, что не знаю.
Краснушкин задумчиво прошелся по кабинету, затем остановился против Звонарева и, как бы рассуждая вслух, сказал:
– Надо полагать, что все это связано с предстоящим приездом французского президента. На заводах волнения. Путиловцы даже соорудили баррикады и засыпали дорогу битым стеклом, чтобы казаки не могли подъехать к заводу. Гвардейские части, находящиеся в Красносельских лагерях, получили приказ быть готовыми к переезду на зимние квартиры в Питер. Вот-вот разразится война из-за убийства австрийского эрцгерцога в Сараеве. Австрияки предъявили неприемлемый ультиматум Сербии, а наши пригрозили мобилизацией Киевского и Одесского округов.
– Неужели-таки война?– не поверил Звонарев.
– Да, в воздухе пахнет порохом, - подтвердил Краснушкин.– Вчера один профессор вернулся из Германии. Там только и разговоров что о войне с Россией.
– Но при чем же здесь Варя?!– с горечью воскликнул Сергей Владимирович.
– Они боятся революционных выступлений. Ну, а Варя у тебя, Сергей, молодчина. Эх, какая молодчина и умница!– с нежностью проговорил Краснушкин.– Хоть немного бы от ее разума моей половине.– И, помолчав немного, продолжал: - Вот я теперь уже не профессор кафедры внутренних болезней Военно-медицинской академии, а старший врач Закатальского господа Иисуса Христа пехотного полка. И все по той же причине, что полотика сейчас входит в каждый дом. Это ты, Сергей, живешь, ничего не видишь, выходит - и видеть не хочешь. Варя женщина, а насколько она дальновиднее тебя! А ты под стать моей Катерине.