Семья Звонаревых
Шрифт:
Форт снабжался электроэнергией с соседнего форта. Из разговоров выяснилось, что нефтепродуктов, при экономии горючего, хватит на два с половиной месяца.
— А дальше придётся пользоваться фонариками «летучая мышь» или церковными восковыми свечками. Их запасено несколько пудов, на полгода, если не больше. Лампадного масла тоже целая бочка, сообщал комендант форта Ежиков.
— А божьей благодати запасено много? — усмехнулся Борейко.
— Этого добра, в ущерб всему остальному, бесконечно много. Только боюсь — от неё толку будет мало. На форту два попа и дьякон с причётником,
Затем комендант форта провёл Борейко на свой командный пункт. Он находился в толще переднего вала форта. хорошо замаскированный, он представлял небольшой бетонный каземат с броневым колпаком. , прикрытым землёй. В узенькую щёлку-амбразуру открывался огромный кругозор.
Перед фортом проходила полоса стрелковых окопов в несколько рядов, к которым шли ломаные линии сообщения. Сверху они были прикрыты маскировочными сетками и едва различались на зелёном фоне травы.
С командного пункта можно было пройти в казармы. Изо рва шёл такой же крытый ход на промежуточные батареи и далее на соседний форт 17-бис.
Потапов предложил Борейко, как только стемнеет, пройти на передний край обороны.
Я познакомлю Вас со всем участком пехотных окопов, — предупредил Потапов.
— Чтобы не терять напрасно времени до вечера, побываю-ка я на промежуточных батареях, — сказал Борейко.
На батареях прямо от орудий открывался широкий вид в сторону противника. Просматривались немецкие окопы, спешно возводимые осадной армией.
— Почему Вы не мешаете немцам сооружать укрепления? — удивился Борейко.
— Мы экономим снаряды для настоящего штурма. Начни немец штурм — и отбивать нечем. Снарядов-то — кот наплакал, — пояснил командующий промежуточной батареей, молодой подпоручик.
С командного пункта батареи было видно, как немцы совершенно спокойно во весь рост ходили по переднему краю своей обороны.
— Да дайте Вы по ним хоть один выстрел! — возмутился Борейко.
Потапов разрешил сделать несколько выстрелов по немцам. Подпоручик скомандовал. Одна за другой загремели пушки. Четыре белых комочка разрывов шрапнели появились над немецкими окопами. Немцы мгновенно попрятались. Тотчас откуда-то издалека донеслись ответные выстрелы, и перед промежуточной батарей выросли четыре огромных чёрных фонтана дыма и земли. Снаряды падали и перед и за батарей, вызвав в бетоне несколько небольших трещин.
— Напрасно только немца дразним, — проговорил комендант.
— Странное у Вас представление о войне! Она мало похожа на отдых, усмехнулся Борейко. — И давно Вы здесь находитесь?
— Больше месяца, а раньше сидел в управлении крепостной артиллерии, ответил подпоручик.
— От Вас и веет затхлым духом канцелярии. Потрудитесь ежедневно утром и вечером обстреливать немцев и о результатах доносить мне, — распорядился Борейко.
Молодой офицер молча вытянулся и недовольно поглядел на капитана.
7
Стемнело. Потапов предложил Борейко
— Вы, господин полковник, забываете одно: здесь против Вас действует не полевая артиллерия, а осадная. И Ваши окопы и укрытия перед ней беззащитны, — предупредил Борейко.
Потапов с неподдельным испугом смотрел на него, считая Борейко знатоком крепостной войны.
— Есть ещё вторая линия обороны. Она вся бетонирована и расположена между фортами. Там у нас помещается резервный батальон, — сообщил Потапов.
— Вы больше дня не усидите в этих передовых окопчиках, — предупредил Борейко.
— Отойдем на основную укреплённую тыловую позицию! — успокаивал Потапов.
Борейко попросил его немедленно познакомить с этой «укреплённой позицией». Она протянулась между фортами №17 и 17-бис на протяжении полутора километров. В плане это была ломаная линия с выдвинутыми вперёд краями. Бруствер окопов имел двухметровый бетон, защищавший солдат от снарядов средних калибров. Затем Потапов и Борейко прошли на соседний форт 17-бис, комендантом которого состоял молоденький артиллерийский офицер, подвижной и весёлый. Он старался по мере возможностей усовершенствовать оборону форта и усилить огневую мощь.
— Это любимчик полковника Качиони. Его фамилия очень подходит к этому эпитету — Любимов, — сообщил Потапов.
Любимов понравился и Борейко своей инициативностью и стремлением усовершенствовать всё, что только возможно.
С темнотой появились сапёры с приданным им на помощь пехотинцами и артиллеристами. Они занялись исправлением дороги, телефонных проводов, рыли и углубляли ходы сообщения.
Командный пункт всего сектора обороны помещался примерно на линии промежуточных батарей. Он представлял углубленный в землю железобетонный каземат с почти двухметровым перекрытием сверху.
Борейко остался доволен КП и решил в нём временно поселиться.
Наступила безлунная звёздная летняя ночь, полная приглушенных звуков. По всем направлениям шли люди, двигались повозки. Изредка на короткое мгновение вспыхивал огонёк зажженной спички или фонарика и тотчас потухал.
С командного пункта хорошо были видны костры у немцев. На предложение Борейко обстрелять их немедля Потапов возразил:
— Сейчас с переднего края обороны отправилась разведка, и пока люди не вернутся, не следует открывать огня.
Борейко пришлось подчиниться. Он спросил какие цели хорошо видны с командного пункта.
— На рассвете немецкие тылы отсюда видны как на ладони. Немец усиленно строит осадные батареи, прокладывает пути для тяжёлой осадной артиллерии, — доложил артиллерист.
Около полуночи разведчики вернулись. Борейко приказал прожектором осветить немецкие окопы. Два ярких луча света пронизали ночную тьму. Стали видны немецкие окопы и копошащиеся в них люди. Промежуточные батареи обстреляли их. Немцы быстро попрятались в свои траншеи.