Сенявин

Давыдов Юрий Владимирович

Марко -Мартинович и его русские ученики, обучавшиеся навигации. Начало XVIII века.

В доме черногорца.

Цетинский монастырь (Черногорье). Начало XIX века.

Обер-офицеры егерских полков

русской армии. Начало XIX века.

Дубровник. Современная фотография.

Тильзит. С гравюры начала XIX века.

Адмирал Горацио Нельсон.

Адмирал Кутберт Коллингвуд.

Командир брига

«Александр» И. С. Скаловский. С акварели 30-х годов XIX века. Из фондов Центрального военно-морского музея. (Ленинград).

Адмирал А. С. Грейг. С гравюры XIX века.

Бой брига «Александр» с французскими канонерскими лодками у острова Браццо. 1806 год. С картины неизвестного художника. Из Центрального военно-морского музея (Ленинград).

Апонское сражение 1807 года. Художник А. Боголюбов. Из фондов Центрального военно-морского музея (Ленинград).

Остров Тенедос.

Турецкий воин.

Зал заседаний турецкого правительства (дивана).

Устье реки Тежо (Португалия),

Наполеон в 1808 году.

Подпись Наполеона на его послании Д. Н. Сенявину.

Зал заседаний в Адмиралтействе.

Дмитрий Николаевич Сенявин.

вал. Он был с темп, кто дрался с Наполеоном, хотя сам никогда с ним не дрался. На русской дипломатической службе Поццо ди Борго находился лишь четыре года, по уже отличился как дипломат, заставлявший «интригу служить принципам» (и наоборот); ему вверялись важные поручения, чрезвычайные миссии. Следует, наконец, признать, что он всегда был умен и никогда не был банальным льстецом.

На одном фрегате с ним приехал Константин Булгаков, сын бывшего посла в Турции, доброго знакомца Дмитрия Николаевича. Сенявин помнил малыша, а теперь увидел двадцатипятилетпего молодца. Булгаков с отрочества числился «по отцовской линии» — в Коллегии иностранных дел. Переводчиком служил он в Московском архиве, потом канцеляристом в Вене, а засим, как указывает формуляр, «послан по особому поручепшо во флот вице-адмирала Сенявина» ³¹.

Константин Булгаков о встрече с Сенявиным сообщил в Палермо брату Александру, а тот отписал батюшке, что Костя, мол, «хвалится ласками Сенявина, который отдал ему свою каюту, дабы в оной удобно работать».

А в дневнике Константина Булгакова сказано: «Поццо ди Борго сообщил немсдлеппо адмиралу Сенявину предмет своего поручения и тотчас же стал заботиться о способах установить какие-либо сношения с капудан-пашой. Сообщений не было никаких, и последнее сражение еще более увеличило недоверие турок» ³².
–

Секрет миссии Поццо ди Борго и Булгакова рассекретился. Миссия несла оливковую ветвь. Императору Александру хотелось поскорее отделаться от турок. Война с ними как бы путалась у него в ногах. Вместе с тем Петербург сознавал, что Турция час от часу теряет силы. Отчего бы не предложить замирение? На каких условиях? А на самых сходных — довоенные отиошепия, и ничего более.

Турция действительно трещала, как гибнущий корабль. Однако сераль все еще завораживало звездное сияние Наполеона. Диван скрепя сердце предпочитал терпеть беды от русского оружия, от михельсоновской угрозы и се-

нявинской блокады, нежели отказаться от «французской любви». При таковом умонастроении диван принимал миссию Поццо ди Борго как свидетельство слабости русских.

Туркам нужно было оттянуть время. Не только ради упорядочения внутреннего положения, но и для того, чтобы вылечить эскадру, избитую у Дарданелл. (Несмотря на отличное адмиралтейство, работы взяли месяц; Сеня-вину, располагавшему слабенькими ремонтными средствами на Тенедосе, понадобились для исправлений лишь два-три дня.)

И вот турки затеяли с Сенявиным и Поццо ди Борго ту возню, какая совсем недавно, при Дукворте и Эрбет-ноте, принесла им успех.

Уже на следующий день после беседы с Поццо ди Борго и Булгаковым Дмитрий Николаевич отправил Сеиду-Али письмо:

«Господин адмирал, имею честь довести до сведения вашего превосходительства, что прибыл уполномоченный, которому поручено сделать Высокой Порте дружественные предложения от имени его величества, моего августейшего государя. Так как необходимо сообщить его превосходительству рейс-эфенди (министру иностранных дел. — Ю. Д.) предмет этого поручения, я обращаюсь к вашему превосходительству с тем, чтобы условиться с вами об отправлении в Константинополь с полной безопасностью парламентера, который повезет с собою сообщения, сделанные моим правительством Высокой Порте в надежде восстановить согласие между двумя империями.

Я уверен, что ваше превосходительство сделает со своей стороны все, что только может способствовать столь желанному сближению, и я прошу вас уведомить меня в возможной скорости о ваших намерениях.

Судну, с которым препровождается это письмо, приказано встать на якорь и в продолжение двух суток ждать ответа вашего превосходительства. Я должен также уверить вас, что с лицом, которое вы для этой цели вышлете, равно как и с экипажем, который будет его сопровождать будет поступлено со всевозможным почтением».

Судя по отклику — через шесть дней! — капудан-паша успел получить еще одно письмо вице-адмирала Сенявина, а тогда уж нехотя взялся за ответ.

«Достопочтенный, всемилостивейший командир русского флота Дмитрий Сенявин, кланяюсь вам и спраши-

161

ваю о состоянии вашего здоровья, — вежливо начинал Сеид-Али. И продолжал: — Первое ваше почтенное письмо мною получено. Я нашел нужным препроводить его к моему священному правительству и просил у него ответа. После этого я получил ваше второе письмо, и я уяснил его содержание. Я не премину сообщить вам ответ, который я ожидаю по этому случаю от моего правительства» *.