Сэр Евгений. Дилогия
Шрифт:
"Вот блин!
– подумал я, а вслух сказал: - Чего надо?!
При звуке моего голоса Игнацио открыл глаза, а затем рывком вскочил на ноги. В следующую секунду в его руках оказалась палка. Все это испугало прокаженных, и они начали отступать.
– Эй! Чего хотели?
– Хлеба, если можно, - промолвил больной в пятнах и язвах, а спустя секунду добавил, - добрый господин.
– Голод… совсем замучил, - сказал урод.
– Окажите милость Божью.
–
Тот порылся, затем достал большой каравай хлеба, кусок сыра, пару кусков жареного мяса, оливки и две больших кисти винограда. Помимо меха с вином еще оказался кувшин с водой. Прокаженные как загипнотизированные уставились на еду. Игнацио посмотрел на меня.
– Дай им половину хлеба и сыр, - сказал я ему, а потом обратился к больным.
– Отойдите в сторону! Сейчас он положит еду, на вон тот, дальний лежак, а вы потом ее заберете.
Больные торопливо попятились, не сводя глаз с выложенных продуктов. Игнацио отнес и выложил на лежак хлеб и сыр, после чего торопливо вернулся к своему месту. Жадными и суетливыми движениями больные лепрой расхватали оставленную еду и тяжелой, неровной походкой отправились к своим лежакам. Пока те ели, мы тоже решили перекусить. Закончив с едой, некоторое время сидели, думая каждый о своем. В этот самый момент снова раздались шаги. Мы оба повернули голову к незваному гостю. Он подошел и стал на том же самом месте, где до этого стояли его собратья по несчастью. Только он поднял низко опущенную голову, как я вскочил с лежака, словно меня пружиной подбросило. Болезнь в нем только начала развиваться и поэтому еще не затронула черт лица.
– Это вы?!
– Да, Томас Фовершэм, это я.
Передо мною стоял… граф Анри де Сен-Жак, однорукий, с синевато-багровыми пятнами на изможденном до крайности лице.
– Глазам своим не верю.
– В другое время я бы то же самое сказал, но теперь…. Впрочем, ты мне лучше скажи, как здесь оказался? Задание?
– Нет, граф. Я, если честно сказать, здесь, - тут я покосился на Игнацио, который с явным любопытством прислушивался к нашему разговору, - по своим, личным делам.
– Значит… - тот задумался, явно не зная продолжать ему говорить или нет, - ты здесь не из-за меня?
– Нет.
– Впрочем, какая теперь разница. Я считай так и так мертвец, - с этими словами человек, бывший некогда графом Анри де Сен-Жак, развернулся и пошел к своему месту.
Мне хотелось узнать, что с ним произошло, я даже собрался его окликнуть, но в последний момент передумал. Захочет - сам скажет, не захочет…. Все равно через несколько дней наши пути разойдутся. И на этот раз окончательно. Я лег на тюфяк, но мысли о графе не хотели уходить из головы: уж больно странной и неожиданной казалась мне наша встреча.
"Судьба странно сводит людей вместе. Сначала наши пути пересеклись с Лордом, теперь вот с… графом. Значит, он выжил во время нападения этого бандита на замок. А может, он был тем человеком, которого пытал Лорд, чтобы получить сведения? Нет. Лорд еще та сволочь, он бы не выпустил свою жертву
С утра мы с Игнацио плотно позавтракали, не забыв поделиться едой с прокаженными, после чего вышли и построились в колонну по двое, после чего под оглушительный треск трещоток отправились на рынок просить подаяние. Так прошло несколько дней, пока поздно вечером не появился Джеффри и не сообщил, что через день, в воскресенье, прокаженных поведут к городским воротам просить милостыню.
– Я буду ждать с лошадьми за городом у большого дуба, после того как колокол ударит полдень, - предупреждая мой следующий вопрос он тут же пояснил.
– Он один там такой растет на обочине. Мимо него никак не пройдете.
На следующий день, сразу после того как ушли прокаженные с едой, которые теперь каждый вечер клянчили у нас продукты, неожиданно появился граф. Он подошел и попросил у меня вина. Кружка у нас была только одна, и отдавать больному проказой мне ее не хотелось, поэтому я решил отдать ему почти опустошенный бурдюк. Я сразу заметил, что он какой-то не такой. Его щеки горели ярким румянцем, а движения были то замедленные, то излишне резкие, словно он не всегда понимал, что ему делать. Положив бурдюк, я быстро вернулся на свое место и был уже готов забыть о его приходе, как он, взяв вино и готовый уйти, вдруг неожиданно остановился и снова повернулся ко мне. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, пока он вдруг не спросил:
– Не хочешь поговорить?
Несколько озадаченный подобным предложением, так как уже не ожидал услышать от него подобное предложение, я все же сказал:
– Гм. Давай.
Мы вышли из барака, и отошли в сторону. Я думал, что он начнет сразу говорить, а вместо этого он жадно присосался к бурдюку, но, успел сделать несколько глотков, как у него начался кашель. Тот бил его, душил и выворачивал наизнанку. Последний его спазм был таким мощным, что согнутый в три погибели граф не удержался на ногах и упал боком на траву. Несколько минут его тело содрогалось, и только потом приступ стал ослабевать. С минуту он отхаркивался, лежа на земле, потом с трудом сел. Его губы и подбородок были в крови.
"Блин! Так у него туберкулез! Где его так угораздило? Проказа, руку потерял, а вот теперь "чахотка". Как говориться: повезло, так повезло!".
Еще минут пять прошло в молчании, после чего де Сен-Жак с надрывом в голосе сказал: - Может ты и прав.
– В чем я прав?
– Вино. Напиться и утопиться.
– Ничего подобного не говорил. По-моему, у тебя бред начался!
– Бред? Нет. Я точно знаю! Это все вы бред несли! Запутать думали?
– он быстро повернул голову ко мне.