Серая ограда
Шрифт:
– Каких-каких состояний?
– Состояний смерти, – с оттенком усталости в голосе повторил Аш. – Кстати, добро пожаловать на базу.
В этот момент двери лифта отворились, и перед Дэном предстал другой коридор, на этот раз широкий и освещенный, с большим количеством дверей. Бетонные стены были отделаны полимерными плитами серого цвета. На полу, как в больницах, начертано несколько разноцветных линий, ведущих в боковые помещения. В конце коридора путь преграждала огромная металлическая дверь. Подобные конструкции он видел лишь в кино, когда в приключенческих фильмах героям предстояло взломать хранилище какого-нибудь казино.
– Мы сейчас на втором, научном, ярусе подземного комплекса. Полторы тысячи метров под землей, вокруг нас скальная порода. Тут у нас лаборатории, палаты и подсобные помещения. Здесь работают наши коллеги. Ярусом выше – складские помещения, жилые отсеки обслуживающего базу персонала, ниже – другие уровни, военные, командные и так далее. Впереди, за дверью, основное исследовательское помещение, сердце нашего проекта. Прошу за мной.
За открывшейся дверью Дэн различил большое помещение, бывшее чем-то средним между просторным холлом отеля и командным пунктом военной базы. В центре зала в полу находилась утопленная примерно на полметра ниша, диаметром несколько метров. Внутри нее располагался круглый электрокамин, во включенном состоянии не отличавшийся от реального костра. Чуть поодаль его окружали диваны и кресла с небольшими кофейными столиками между ними. Наверняка вечерами сотрудники собиралась тут для обсуждения планов и разбора полетов. Справа на стене висел экран, показывающий разнообразные параметры: давление воды, чистоту воздуха, температуру в различных отсеках, а также цифровую карту помещений. С удивлением для себя Дэн обнаружил, что напротив некоторых стоит отметка в -30 градусов по цельсию. Видимо, там хранят нечто быстропортящееся. Слева, в глубине помещения, на стенах были закреплены вместительные выдвижные шкафы для хранения и архивации документов, рядом с ними – несколько металлических столов с сенсорными экранами-планшетами. Справа от стены выдавалась округлая стойка с четырьмя высокими стульями. Где-то в стене за ней были установлены ячейки для хранения посуды и холодильник.
Он также обратил внимание, что стены выполнены из такого же армированного полимера, который был на входе. Такой материал, насколько он знал, в том числе предназначался для отделки внутренних помещений правительственных бомбоубежищ. Будучи правильно спроектированным и находясь на достаточной глубине, бункер, отделанный подобным образом, мог выдержать прямое попадание ядерного заряда средней мощности. Таких бункеров в свое время было построено очень много. Несколько лет назад мир активно готовился к третьей мировой войне, ядерной или бактериологической, уже не важно. Часы судного дня были установлены на отметке менее десятка секунд от полночи. По всему миру вновь начали массово возводить укрепления для госслужащих и гражданских. Однако державы сумели и в этот раз одуматься и не переступить красную черту. В наследство миру достались сотни модернизированных сооружений. Теперь они, словно надоедливая сыпь на коже подростка, усеивали лицо планеты. «Сколько же лет нужно миру, чтобы выучить ошибки прошлого, если даже сотни не хватает?», – подумалось Дэну.
– Дэниел, – впервые обратился к нему по имени Аш, – могу я вас так называть? – И, увидев утвердительный кивок, продолжил. – Располагайтесь в одном из кресел, и давайте я постараюсь пояснить суть нашей работы.
– Вы говорили про изучение смерти? Не совсем понимаю, какое отношение это имеет к мне.
– Верно. Послушайте для начала вот что. Некоторые вещи, о которых я и мои коллеги будут говорить в скором времени, могут показаться весьма странными, я бы даже сказал выходящими за рамки обыденного мировоззрения. Мне бы очень хотелось, чтобы вы воспринимали все серьезно. Изучение экстремальных состояний организма – сфера далеко не самая распространенная. Это такие состояния, когда наше тело находится на пределе своих возможностей, на границе жизни и смерти. Хм, скорее даже за границей. Мы начали глубокие исследования в этой области пять лет назад и уже добились значительных успехов. Скажите, в учебном корпусе вы проходили какую-нибудь медицинскую подготовку?
– Это сложно назвать полноценной подготовкой. В большинстве своем нас готовили к тому, что делать в случае, если ты словил пулю и по какой-то причине еще жив, или чем себя занять, если тебе оторвало конечность. Кажется, за время, проведенное в госпитале, о медицине я узнал много больше.
– Замечательно. Помните, я спрашивал, что вы ощущали и запомнили из того промежутка, когда фактически были мертвы? – Сказав это, он прислонил ладонь к сенсорной панели и дверь в дальнем углу стены начала медленно открываться. – Это было не праздное любопытство, ведь большинство наших научных изысканий сосредоточено именно вокруг этого явления. Позвольте вам представить главу нашего подразделения «Орфей», доктора Микаэля Гайдера.
Аш указал на коротко стриженного мужчину лет тридцати пяти, тихо вошедшего и севшего на один из диванов напротив. Он был одет в черную облегающую водолазку, демонстрирующую крепкое телосложение, синий пиджак и темные брюки. На бледном лице отчетливо выделялся широкий нос и узкие скулы, а небрежно уложенные светлые кудрявые волосы придавали ему вид человека, проснувшегося буквально за несколько минут до встречи. В руке у мужчины был маленький черный кейс. Доктор Гайдер решительно не походил на ученого, проводящего время в помещениях без окон, да и просто на человека, связанного с медициной. Максимум, кого Дэн мог представить в таком образе, – это хирурга. Все встреченные им ранее хирурги обычно были крепкими мужчинами. В другой руке доктор держал такой же как был у Дэна планшет. «Бывший военврач?» Это бы объяснило физическую форму и молодость.
– Дэниел Даск собственной персоной. – У Гайдера был взволнованный, слегка заикающийся голос. – Пулевое ранение разрывным снарядом, повреждение бедренной кости правой ноги, разрыв артерий, а также факт десятиминутной клинической смерти. Крайне любопытный случай! – Он вскочил и протянул руку. Дэн с осторожностью пожал ее. – Приветствую вас на базе «Лимита». Я буду вас вести в ходе нашей работы.
– Хм, не помню, чтобы я соглашался. Я все еще не понимаю, кто вы, что это за место и в чем состоит работа.
– О, все достаточно просто, – улыбнувшись, ответил доктор. – Я хочу вас убить.
Интерлюдия IV. Стрелок
Вся миссия пошла наперекосяк, когда он понял, какую информацию Алания Вонг собирается передать в руки чужой разведке. Разведке! Это было лишь первым предположением Джима Кракауэра, агента, скрывающегося за позывным Адонис. Впрочем, нельзя было сказать, что «Лимит» враждовал с кем-то из официальных разведслужб или силовых структур какой-либо страны в открытую. По крайней мере, Джиму об этом было неизвестно. Поэтому они в равной степени могли являться любой из многочисленных околоправительственных или частных организаций, действующих по всему земному шару без санкции государства.
В условиях тотальной слежки всех за всеми и скрытой гонки вооружений, которая на самом деле никогда не прекращалась, в последние годы группировки, подобные той, с которой Алания установила контакт, стали возникать все чаще, как грибы после обильного летнего дождя. Как будто международная напряженность, граничащая с очередным военным кризисом, являлась той самой питательной средой, из которой они активно прорастали, подобно сорнякам. Форма такой организации могла меняться, от правительственной до частной, но суть всегда оставалась неизменной. Высокопрофессиональные наемники, выполняющие грязную работу. На службе у тех, кто даст больше: сегодня – правительство, завтра – корпорация, послезавтра – эксцентричный миллиардер, решивший выведать что-то у конкурента.
«Похожи на нас. Полагают, что свободны в своем выборе, кому преклониться. Как флюгер на ветру. Но это иллюзия. Они рабы своей зависимости. Кто предложит им больше, тот и станет их богом, президентом или религиозным деятелем, несущим знамя свободы лидером. Мы тоже подневольные, зависимы от прихоти руководства. Сегодня он непоколебимый и крутой начальник, неподкупный апостол, ратующий за прогресс и равенство. Но по его душу рано или поздно все равно придут. Всегда приходят. Порой он держится чуть дольше, если удается найти баланс между противоборствующими властьпридержащими группами. Порой его сметают свои же друзья за чрезмерное стремление к равенству и справедливости. Как правило, хороший лидер очень редко когда самостоятельно уходит на пенсию. А когда заменивший его новоиспеченный святой все-таки сядет на престол, то провозгласит, что ветер переменился, прогресс уже вреден, и обратное движение, регресс, вот новый вектор и наше божество. В какой фазе маятника в таком случае жили они сейчас? Хотелось бы сказать, что после глобального политического кризиса, чудом не переросшего в новую мировую войну несколько лет назад, все выдохнут и попытаются убрать оружие за пояс. Однако то, свидетелем чего я стал, легко разбивало эти розовые мечты всмятку».