Серая Женщина
Шрифт:
Несправедливое обвинение глубоко ранило сердце Лоис, поскольку она как могла избегала кузена, поэтому сейчас посмотрела на него, почти ожидая возражения, однако вместо этого Манассия снова обратился к своей навязчивой идее и сказал совсем иные слова:
– Матушка, послушайте! Если я не женюсь на Лоис, оба мы умрем в этом году. Я не дорожу жизнью: вам известно, что недавно даже искал смерти (Грейс вздрогнула и на миг поддалась воспоминанию о пережитом ужасе), но, если Лоис выйдет за меня замуж, век мой продлится, а она избежит другой, страшной участи. С каждым днем видение становится все настойчивее и яснее. И все-таки стоит попытаться понять, принадлежу ли к числу избранных, сразу возникает тьма. Тайна свободной воли и предсказания принадлежит Сатане, а не Богу [53] .
53
Кальвинистская
– Увы, сын мой! Сатана даже сейчас бродит среди людей; однако оставим старую тему. Вместо того чтобы и впредь терзать себя сомнениями, лучше женись на Лоис, хотя мое сердце желало для тебя совсем иной участи.
– Нет, Манассия, – возразила Лоис. – Искренне любя тебя как кузена, я никогда не смогу стать твоей женой. Тетушка Хиксон, не вводите сына в заблуждение. Повторяю: если когда-нибудь выйду замуж, то только за того, с кем обручена в Англии.
– Замолчи, дитя! После смерти твоего дяди опека перешла ко мне. Не сомневаюсь, что ты считаешь себя драгоценным подарком и думаешь, что вцеплюсь в тебя обеими руками. На самом же деле не вижу в тебе никакого толка, кроме лекарства для Манассии, если вдруг сознание его снова омрачится, как уже случалось в последнее время.
Так вот в чем, оказывается, состояло тайное объяснение вызывавших тревогу особенностей поведения кузена! Если бы Лоис была доктором наших дней, то, несомненно, обратила бы внимание на подобный темперамент его сестер: у Пруденс – отсутствие естественного чувства и повышенная тяга к причинению неприятностей ближним, а у Фейт – болезненная острота неразделенной любви. Но пока Лоис, как и сама Фейт, не знала, что чувство к мистеру Нолану осталось не только безответным, но и незамеченным.
Да, он действительно приходил в дом, причем часто, подолгу сидел в кругу семьи, пристально за всеми наблюдал, но на Фейт не обращал особого внимания. Лоис видела это и печалилась. Натте тоже видела и негодовала. Постепенно и сама Фейт осознала правду, но за утешением и советом обратилась не кузине, а к старой индианке:
– Он совсем мной не интересуется. Мизинец Лоис ценит больше, чем все мое тело.
В припадке мучительной ревности девушка застонала.
– Тише, тише, птичка из прерий! Как он может свить гнездо, когда старая птица забрала весь мох и все перья? Дождись, пока индианка найдет способ отослать старую птицу прочь, – прозвучало из уст Натте таинственное утешение.
Грейс Хиксон взяла Манассию под свою опеку, чем в значительной степени облегчила вызванные его странным поведением переживания Лоис. И все же порой молодой человек вырывался из-под материнского крыла и спешил разыскать кузину, чтобы снова умолять выйти за него замуж: иногда признаваясь в любви, но чаще безумно рассказывая о предвещавших ужасное будущее видениях и голосах.
Теперь нам предстоит перейти к событиям в Салеме, происходившим за пределами узкого круга семейства Хиксон. Но поскольку события эти касаются нас лишь постольку, поскольку последствия их повлияли на жизнь наших героев, постараюсь рассказать о них сжато. За предшествующее началу истории очень короткое время город Салем похоронил почти всех своих почтенных жителей и уважаемых сограждан – людей глубокой мудрости и здравого смысла. Не успели горожане оправиться от шока потери, как один за другим в могилу сошли патриархи маленького примитивного сообщества – те, кто пользовался любовью детей и безусловным доверием земляков. Первым отрицательным последствием ухода старейшин стал конфликт между пастором Таппау и кандидатом Ноланом. Кое-как противостояние удалось сгладить, однако не прошло и нескольких недель после возвращения молодого священника, как недовольство вспыхнуло с новой силой и навсегда рассорило горожан, прежде тесно связанных узами дружбы и родства. Разделение ощущалось даже в семействе Хиксон: в то время как Грейс упорно отстаивала мрачную доктрину старого пастора, Фейт страстно, хотя и беспомощно, защищала методы мистера Нолана. Растущая погруженность Манассии в собственные фантазии и воображаемый дар пророчества породили полное равнодушие к внешним событиям, отнюдь не способствующее воплощению видений или прояснению темных мистических теорий, дурно влиявших на его душевное и физическое здоровье. Пруденс, в свою очередь, находила удовлетворение от раздражения домочадцев в доме защитой враждебных взглядов, с самым невинным видом передавая каждому из родственников самые неприятные сплетни, чтобы вызвать взрыв негодования. По городу ходило много разговоров о том, что разногласия внутри конгрегации достигли генерального суда, и каждая из партий надеялась, что враждебный пастор и поддерживающая его паства потерпят поражение в борьбе.
Так обстояли дела в городе, когда однажды в конце февраля Грейс Хиксон вернулась с еженедельного молитвенного собрания в доме пастора Таппау в крайнем возбуждении. Войдя в гостиную, она села и, раскачиваясь из стороны в сторону, принялась беззвучно молиться. Фейт и Лоис в изумлении остановили прялки и некоторое время наблюдали молча, не решаясь что-нибудь сказать. Наконец дочь встала и обратилась к матери:
– Матушка, что-нибудь случилось?
Лицо крепкой бесстрашной суровой женщины побледнело, глаза наполнились ужасом, по щекам ручьями текли слезы. Казалось, она с трудом вернулась к ощущению привычной домашней жизни и лишь после этого смогла найти слова, чтобы ответить:
– Случилось ужасное, дочери мои. Сатана уже здесь, среди нас! Я только что собственными глазами видела, как он поразил невинных детей: совсем так же, как когда-то давно в далекой Иудее. Он и его слуги изуродовали и повергли в жестокие конвульсии Эстер и Абигайл Таппау. А когда благочестивый отец принялся изгонять дьявола и молиться, вопли детей напомнили крики диких животных. Да, Сатана протянул к нам свою костлявую руку. Девочки звали его, как будто он стоял рядом. Абигайл визжала, что он стоит прямо за моей спиной в обличье черного человека. И правда: обернувшись, я увидела исчезающую тень и покрылась холодным потом. Кто знает, где он сейчас? Фейт, скорее положи на порог побольше соломы.
– Но если он уже проник в дом, не помешает ли солома уйти? – уточнила Пруденс.
Не обратив внимания на вопрос, Грейс Хиксон некоторое время раскачивалась и молилась, а потом вернулась к рассказу:
– Преподобный мистер Таппау поведал, что ночью слышал странные звуки, как будто по дому волокли что-то тяжелое, потом оно с такой силой ударилось о дверь его комнаты, что если бы в тот момент он не молился истово и горячо, то она наверняка бы слетела с петель. А потом послышался жуткий вопль, от которого волосы встали дыбом. Сегодня утром вся посуда оказалась разбитой на мелкие осколки и разбросанной по полу на кухне. Пастор Таппау сказал, что как только он попросил благословения для утренней трапезы, Абигайл и Эстер вскрикнули, как будто кто-то больно их ущипнул. Господи, смилуйся над нами! Сатана уже здесь.
– Очень похоже на те старинные истории, которые я когда-то слышала в Барфорде, – едва переводя дух от страха, шепотом призналась Лоис.
Фейт не выглядела испуганной, но ее неприязнь к пастору Таппау достигла такой силы, что она просто не могла сочувствовать обрушившимся на его семью несчастьям.
Ближе к вечеру пришел мистер Нолан. Партийное единство достигло столь высокого уровня, что Грейс Хиксон с трудом терпела визиты молодого священника: часто сказывалась занятой или настолько глубоко погружалась в задумчивость, что не проявляла составлявшего одно из ее главных достоинств гостеприимства, – однако сегодня мистера Нолана как обладателя самых свежих новостей о вспыхнувших в Салеме ужасах и как представителя воинствующей церкви (или того, что пуритане считали эквивалентом воинствующей церкви) в борьбе против Сатаны встретил необычно теплый прием.
Он выглядел глубоко расстроенным событиями дня: поначалу просто сидел молча и обдумывал случившееся, так что вскоре хозяева начали проявлять нетерпение. И вот наконец мистер Нолан заговорил:
– Молю Господа, чтобы такой день, как сегодня, больше никогда не повторился. Похоже, что бесы, которых Господь превратил в стадо свиней, получили позволение снова вернуться на землю [54] . Пусть бы только заблудшие души терзали нас, но боюсь, что некоторые из тех, кого мы считали божьими людьми, продали души Сатане за малую долю его порочной власти, чтобы причинять страдания другим. Сегодня пресвитер Шеррингем лишился очень хорошей, ценной лошади, на которой возил семью на молитвенные собрания, в то время как жена его тяжело больна.
54
«И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли в стадо свиней. И Он сказал им: идите. И они, выйдя, пошли в стадо свиное. И вот все стадо свиное бросилось с крутизны в море и погибло в воде».