Сердар
Шрифт:
Мало-помалу все просыпается в теплом свете дня. Стаи маленьких сингальских попугайчиков крикливыми голосами приветствуют появление солнца. С оглушительными «тири-тири» несутся они над полями дикого сахарного тростника, чтобы обрушиться на ветви больших тамариндов. Гиббоны прыгают с ветки на ветку, гоняясь друг за другом и исполняя самые причудливые акробатические фигуры, тогда как белые попугаи ара и какаду грузно проносятся над листвой фикусов и тамариндов. В джунглях, одним словом, начинается жизнь для всего их безобидного населения: птиц, мух, бенгальских зябликов, разноцветных попугаев, белок и обезьян, в то время как хищники, уставшие от ночных похождений и драк, пресытившиеся мясом и кровью, прячутся в самую чащу, откуда они не выйдут раньше сумерек.
Эта
– Итак, мой мальчик, – сказал он, ласково обращаясь к Сами, – тебе удалось наконец открыть удобный подъем среди уступов скал на склоне.
– Да, Сахиб! – отвечал молодой индиец, чувствуй себя необыкновенно счастливым всякий раз, когда господин говорил с ним таким ласковым тоном, – я без труда прошел его до конца. Скалы, закрывающие верхнюю часть горы, помешали вам увидеть снизу, что туда легко пробраться.
– А заметил ты, будет ли легко там, на вершине, идти вдоль гребня по направлению к северу?
– Да, Сахиб! Гребень идет ровно везде, где я мог видеть.
– Это прекрасно. Ты нам очень помог, мой мальчик, и я хочу отблагодарить тебя. Нет ли чего-нибудь такого, о чем ты хотел бы попросить? Я наперед согласен на все, что в моей власти.
– О, Сахиб! Если бы я смел…
– Говори!
– Я хочу, чтобы Сахиб оставил меня у себя на всю жизнь, как и Нариндру.
– Милый мой Сами! Я только выигрываю от твоей просьбы… Будь уверен, я слишком хорошо понимаю, что значит такая привязанность, как твоя и Нариндры, и я никогда не разлучусь с вами.
– Вот и проход, Сахиб! Там вот, напротив вас! – сказал Сами, счастливый тем, что может первым указать его господину.
Все остановились. Барнет и Рама, отставшие немного, вскоре также присоединились к ним. Оба по своему обыкновению были заняты спором из-за негодяя Максуэла, а так как Боб, несмотря на все свое красноречие, никак не мог добиться от Рамы прав на первенство, то вечный спор почти никогда не прекращался.
– Пошли, Барнет! Вперед, мой старый товарищ! – сказал Сердар. – Ты должен быть счастлив, что покидаешь наконец долину, которая дважды чуть не стала гибельной для тебя.
– Эх! – отвечал генерал с философским видом. – Жизнь и смерть – это две стороны одной медали.
Менее чем за полчаса взобрались они на гору и могли теперь вдоволь любоваться чудесным зрелищем Индийского океана в ту минуту, когда восходящее солнце рассыпало по его волнам свои золотистые лучи.
Вдруг Сами вскрикнул от удивления.
– Сахиб! Смотрите, Сахиб! Как будто шхуна Шейк-Тоффеля!
Сердар обернулся и увидел шхуну, находившуюся всего в двух лье от берега. Подняв все паруса, она шла по траверзу [38] от них. Он взял морской бинокль и направил его на маленькое судно.
38
Траверз (траверс) – направление, перпендикулярное курсу судна.
– Барнет! Друзья мои! – воскликнул он. – Какое счастье! Это «Диана»! Она крейсирует там для нас.
– Ты уверен в этом? – спросил Боб, внимательно рассматривая судно, – мне кажется, что очертания «Дианы» более стройны и элегантны…
– Это происходит оттого, что мы смотрим на нее с возвышения, и очертания судна вырисовываются не на горизонте, а на фоне морских волн. В таком положении всякое судно кажется более плотным и широким. Но я готов держать пари, что это «Диана»… Ты забываешь, что я распоряжался ее постройкой и мне знакомы в ней малейшие детали. Видишь там резной бушприт [39] , который кончается лирой, и рубку сзади? Встречный ветер мешает ей приблизиться к берегу, и она вынуждена лавировать. Когда шхуна начнет поворачиваться другим бортом, мы увидим ее корму и надпись, сделанную золотыми буквами, и тогда всякие сомнения улетучатся.
39
Бушприт (бугшприт) – горизонтальный или наклонный брус, выставленный вперед с носа судна для крепления косых парусов.
Предсказание Сердара не замедлило исполниться. Шхуна с необыкновенной грацией и легкостью переменила галс, и можно было свободно прочитать надпись, сделанную готическими буквами: «Диана».
Все пять человек с воодушевлением крикнули три раза «ура» и замахали своими головными уборами, но на судне их, по-видимому, не заметили, и шхуна быстро понеслась к западу.
– Подождем до ее возвращения, – сказал Сердар. – Теперь же у нас есть время, чтобы поискать более пологий склон и спуститься к берегу.
Наши герои нашли спуск значительно раньше, чем судно закончило лавирование. Сердар воспользовался этим временем и срезал длинную ветку бурао, к концу которой он прикрепил вуаль от каски и тюрбан Нариндры, приготовив нечто вроде сигнального флага.
Сделав снова поворот по ветру, шхуна повторила маневр и затем с поразительной быстротой вошла в прибрежные воды острова.
Еще до того как «Диана» оказалась напротив того места, где находился маленький отряд, Нариндра по приказанию Сердара взобрался на один из наиболее высоких утесов и принялся размахивать импровизированным флагом. Минут через десять после этого на палубе шхуны стало заметно сильное оживление: люди бегали, суетились, и скоро Сердар, хорошо знакомый со всеми морскими сигналами, увидел на верхушке грот-мачты голубой вымпел с вертикальными черными полосами, за которым последовал белый, усеянный красными полумесяцами. И Сердар понял это так:
«Если вы те, кого я жду, то дайте три выстрела и опустите флаг».
Три выстрела были сделаны немедленно, и Нариндра положил ветку, которой он размахивал, на землю.
Быстрота, с которой капитан «Дианы» получил ответы на свои сигналы, вполне доказала ему, что он не стал жертвой какой-нибудь мистификации и что ему нечего бояться засады. Это было важно, потому что. «Диана» являлась представительницей флота восставших индийцев. Владельцем ее был не кто иной, как Сердар, который уже несколько месяцев перевозил на ней военные припасы. Он покупал их в голландских колониях на Яве, а поэтому все английские торговые суда, встречавшие ее, прекрасно знали, что она возит военную контрабанду. Один фрегат и три авизо [40] постоянно крейсировали в поисках ее у берегов Короманделя и Малабара.
40
Авизо – небольшое военное судно для разведывательной и посыльной службы.
Однако эта прекрасная шхуна, построенная в Америке одним талантливым конструктором, не боялась самых больших английских судов. Скорость шхуны достигала двадцати двух узлов, и она благодаря весьма оригинальному проекту могла защититься от любого нападения, каков бы ни был ее противник. Этот непризнанный изобретатель уверял, что нашел способ нейтрализовать могущество самых больших броненосцев и дать маленьким судам возможность за десять секунд отправлять огромные корабли ко дну. Не имея, однако, никаких денежных средств на постройку своего изобретения, он, посетив напрасно все морские власти Европы, с отчаянием вернулся в свое отечество, истратив все свои деньги до последнего цента. Случай столкнул его с Сердаром, приехавшим в Нью-Йорк. Тот и предложил ему руководить постройкой шхуны, а также вооружить судно изобретенной им таинственной машиной.