Сердце Атлантиды
Шрифт:
Конлан схватил друга за плечи, изумляясь, как тот позволил себе богохульства.
– Аларик, знай, что для меня и Атлантиды ты нужен не только из-за способностей, полученных от Посейдона. Ты не раз давал мне мудрые советы и после моей коронации по-прежнему останешься необходим.
Аларик уставился через плечо Конлана на Райли и её сестру.
– Эти эмпаты. Они влекут за собой отступление от наших традиций. Я это чувствую. Перемены грядут. Они погубят наши души.
Сильная волна магии пронеслась по телу. Квинн содрогнулась и поняла, что жрецу
Аларик, похоже, видел то же, что и Квинн.
– Я ощущала то же самое, – вскрикнула она, не зная, может ли он слышать или её голос останется в этом видении. – Я испугалась тебя и вызванных тобой чувств. Не стоит стыдиться своей реакции. Пожалуйста, не надо.
Но ужасные видения всё не заканчивались, показывая, что он вытерпел с тех пор, как они впервые встретились; невозможные решения, которые ему приходилось принимать ежедневно, – и более всего, его гнетущее ледяное одиночество.
Аларика приговорил тот самый бог, которому он служил намного дольше жизни среднестатистического человека. Квинн зарыдала, ощущая неимоверную тяжесть у него на душе и сердце, что всё росла в геометрической прогрессии. А потом стало намного хуже, когда один за другим его друзья и соратники все нашли истинную любовь и испытали смешение душ.
Из всех только он по-прежнему оставался одинок. Всегда один. И только мечта о Квинн поддерживала его долгими темными ночами.
– Больше никогда, – поклялась Квинн, преисполнившись решимости защитить любимого ото всех, даже от Посейдона.
Она больше никогда не оставит его одного. В последнем видении мрачный и одинокий Аларик стоял на крыше дворца Атлантиды. Оно пропало, и Квинн снова увидела комнату и кое-что осознала. Магия Аларика не перестала вливаться в нее со скоростью и яростью торнадо.
Вместо этого она как-то приспособилась управлять процессом. Оставалось лишь крепко держаться, но теперь Квинн уже не боялась, что магия испепелит ей мозг. А с этой мыслью пришла ещё одна, простая, но куда более важная.
Он должен узнать.
– Я люблю тебя, – призналась Квинн, отбросив сомнения.
Аларик содрогнулся всем телом, будто опасался другой реакции, его глаза запылали ещё сильнее, и в зрачках засветились крошечные синие огоньки. Он стиснул её руки и сказал:
– Квинн… – А потом погрузился в ответные видения, и ей осталось лишь молиться, чтобы он захотел её после того, как увидит самые темные тайны души.
***
Аларик даже не успел извиниться. Он не знал, что от смешения душ на Квинн накатит его магия, иначе никогда бы не попросил провести ритуал. Чёрт, жрец в жизни бы этого не позволил. Он пытался отпустить её, когда наплыв усилился до нестерпимого для человека, но древний обряд не желал заканчиваться преждевременно. А его магия была слишком сильна, чтобы разорвать связь.
Аларик опасался, что Квинн прогонит его прочь, отбросит и станет насмехаться, когда узнает о тёмных секретах его существа, но вместо этого,
На его глазах жизнь Квинн кружилась, словно в безумной версии детской карусели. Потеря родителей, дела с бунтовщиками, ложь сестре. Квинн постоянно приходилось обманывать тех немногих друзей, что она завела. Повстанка становилась всё более одинокой. На каждой развилке выбирала дорогу потяжелее, предлагая себя в качестве жертвенного агнца на самые опасные миссии и самоубийственные битвы.
Он наблюдал, встревоженный до глубины души, как она теряла веру в тех людей, которых старательно защищала, когда бунтовщикам приходилось сражаться против своих же собратьев. Хуже всего были те, кто работал на чудовищ. Квинн их презирала. Испытывала ненависть такую сильную, что жрец поразился, наблюдая, как она спорит с человеком, убивших множество других людей, чтобы стать вампиром.
– Я буду жить вечно, – гадко похвалялся злодей.
– В следующий раз, может, повезёт, – выпалила Квинн и выстрелила ему в голову.
Она бесстрастно смотрела, как мерзавец умирает, а потом упала и заплакала. К тому времени повстанка сражалась уже несколько лет, но впервые ей пришлось убить другого человека. В тот момент она что-то потеряла безвозвратно.
Наверное, свою невинность.
Аларик почувствовал, как её эмоции заледенели, а ментальные щиты стали ещё сильнее, как она использовала дар эмпатии, чтобы разыскать предателей среди бунтовщиков. Он смотрел, как она строила карьеру, как ясный ум и бесстрашие сделали её истинным командиром.
Почувствовал лёгкую надежду, а потом и радость, охватившую Квинн при знакомстве с тигром-оборотнем. Джек произвел на неё сильное впечатление. Аларик расслабился, поняв, что она именно испытывает к оборотню. Сестринскую любовь, привязанность воина к соратнику. Никакой романтики.
Аларик поклялся себе, что когда всё закончится, он найдет способ исцелить Джека и вернуть его. Наверняка среди множества книг Атлантиды найдётся нужное заклинание.
Смешение душ тащило его всё дальше и дальше, показав жестокое нападение, когда вампир поймал Квинн и убил всех её друзей. Бедняжка прятала ярость и боль, притворяясь добровольной рабыней своего тюремщика. Аларик чуть не обезумел. Ощутив боль в горле, он понял, что возможно, услышанный рёв ярости и страха принадлежал ему самому.
Видения продолжались, с беспристрастной жестокостью демонстрируя темнейшие воспоминания Квинн.
Их первая встреча. Разговор на крыше в округе Колумбия, когда Квинн объясняла ему, что сломлена. Первый поцелуй. Теперь жрец знал, что его горячая страсть была взаимной.
Он чувствовал изумление, благодарность и негодование Квинн, когда постоянно, часто вопреки её желанию, исцелял любимую от мелких и крупных ранений.
Наконец показалось сырое подземелье, в которое её затащил Птолемей. Жрец ощутил ужас, охвативший Квинн при виде богини вампиров.