Сердце Башни
Шрифт:
– Эй, шуншвальц! – заорал старейшина, разворачиваясь к свободно стоящим и сидящим на земле людям, – пора подниматься на стену.
И половина толпы зашевелилась, поднимаясь на ноги и поудобнее перехватывая свои ушванце и барсы. Но первыми на стену взбежали мальчишки двенадцати-тринадцати лет, вдвоем-втроем волоча тяжелые корзины, набитые дротиками. А уж вслед за ними двинулись и шуншвальц, первая боевая смена, на ходу разбиваясь на боевые пятерки, либо уже давно привычные и сработанные, либо составленные уже здесь, вчера, позавчера и сегодня утром, когда пришедшие из разных селений люди перезнакомились друг с другом, пару раз помутузили друг друга в Утоптанном кругу и решили,
Они успели занять позицию на стене, когда из-за поворота, образованного той самой Двузубой скалой, показались первые враги. Завидев шейкарцев, передовые шеренги кагдерийцев резко остановились и принялись топтаться на месте, растерянно пялясь на стоящих перед ними горцев. Но, по мере того, как их становилось все больше и больше, растерянность начала сменяться злостью, и со стороны кагдерийцев послышались злобные выкрики, а чуть погодя визг и вопли. Шейкарцы же продолжали молча стоять на месте, с усмешкой глядя на беснующуюся ниже толпу. Это мясо хочет их испугать? Не смешите мои пятки!
Наконец, кагдерийцы достаточно разогрели себя, чтобы перестать бояться горстки горцев, и, взревев, бросились в атаку. Шейкарцы подпустили их на двадцать шагов, а потом… за спинами кагдерийцев послышался дикий грохот. Мчащаяся вперед толпа мгновенно остановилась и обернулась. Выход с узкой части горной дороги, тянущейся вдоль стены ущелья, оказался погребен под завалом. Размеры завала оценить было довольно трудно, поскольку место камнепада заволокло тучей пыли, но, судя по косвенным признакам, он был довольно протяженным. И это означало, что если в тот момент, когда эти несколько сотен кагдерийцев еще только бросились в атаку, они чувствовали за спиной поддержку десятков тысяч своих соратников, сейчас они оказались один на один со страшными горцами. Однако осознать этот ужасающий факт они не успели, потому что в следующее мгновение в сгрудившуюся растерянную толпу начали вонзаться дротики шейкарцев.
Несколько мгновений плотная масса людей, в которую превратились атакующие кагдерийцы, ошарашенно стояла на месте, принимая всем своим многоголовым, многоруким и многоногим телом впивающиеся в него дротики, а затем в ужасе завопила и качнулась назад, к завалу, попытавшись откатиться подальше, чтобы эти смертоносные уколы перестали вырывать из этого многоголового тела все новые и новые окровавленные куски. Но было поздно: едва толпа оттянулась на полсотни шагов, как шейкарцы взревели и, ухватив свои чудовищные ушванце, до сего момента просто воткнутые в верхушку каменной стены, ринулись вниз на врага…
Это была бойня. Ушванце шейкарцев, способные отрубить лапу или даже голову пещерному медведю, рассекали людей от левого плеча и наискосок до пояса, разделяя тела на кусок с головой, шеей и правой рукой и все остальное. А кое-кто даже умудрялся развалить человека вообще на две половинки – от макушки до паха… Первые же подобные удары привели кагдерийцев в ужас, и поэтому о сопротивлении никто более не думал. Кагдерийцы падали на колени, умоляюще протягивали руки, бормотали что-то о престарелых родителях, о малых детях… но шейкарцы продолжали работать как дровосеки. Родители, дети… если любишь детей и родителей и желаешь им добра – дерись и не сдавайся!
Все закончилось через полчаса, когда последний из кагдерийцев упал, располовиненный мастерским ударом ушванце. Нушвальц потянул из-под валявшегося куска бойца (хотя какой он боец – название одно!) «Армии бедняков» обрывки плаща и принялся старательно вытирать этой грязной тряпкой лезвие своего ушванце, морщась от вони. Да уж, похоже, эти вояки вообще в жизни не мылись. Или они сделали вонь
Закончив обихаживать ушванце, старейшина окинул лезвие придирчивым взглядом и удовлетворенно кивнул. Доспехов на этом сброде почитай и не было, поэтому лезвие особой правки не требовало. Так, пару раз провести точильным камнем… Ну-швальц вскинул ушванце на плечо и зычно проорал:
– Шуншвальц! Сколько ушло к предкам?
Некоторое время все молча оглядывались, ища собратьев по пятеркам, а потом посыпались доклады:
– Все целы, старейшина.
– У меня тоже все на месте, Нушвальц.
– У меня двое раненых, но хрен их оторвешь от такой славной драки!
– Все живы.
– Все…
Старейшина удовлетворенно кивнул. Значит, он правильно поступил, решив после атаки дротиками броситься вперед, врукопашную. Кагдерийцы оказались настолько ошеломлены обвалом, что почти не сопротивлялись. Старейшина презрительно сплюнул – мясо, тупое трусливое мясо. Правду доча говорила…
– Ладно, давайте быстренько посмотрим, что нам принесли эти нашверушце, а потом стащим все тела вот сюда, поближе к завалу, чтобы те, кто придет вслед за этим мясом, сразу же обосрались.
Шейкарцы рассмеялись. Впрочем, сдержанно, даже зло. Никто из горцев не был удовлетворен схваткой. Ну что славного в том, чтобы резать баранов? Так бараны еще, бывает, сопротивляются, блеют, вырываются, а эти… Впрочем, блеять-то они пытались. Но и только.
– Отец…
Нушвальце оглянулся. Линдэ была вся забрызгана кровью, отчего тонкая рубашка, в которую она была одета, очень рельефно обрисовала ее крепкую грудь… Ну, еще бы – короткие «барсы» требовали в момент удара находиться куда ближе к противнику, чем при работе двуручным ушванце.
– Как думаешь, они сегодня еще полезут?
– Эти овцы? – старейшина усмехнулся. – Ни за что!
– Тогда пойду помоюсь и переоденусь.
Нушвальц проводил взглядом удаляющуюся дочь и покачал головой. Такая девка! У самого слюни текут. Предки, ну вот объясните мне – что еще этому Грону надо-то?
– Ваше высочество! – Грон неторопливо повернулся к поспешно подбегающему к нему кирасиру. – Прибыл король Ормераль!
Принц-консорт и регент Агбера молча кивнул и, поправив шляпу, двинулся навстречу королю Насии.
Ормераль I встретил его у строя своих «Черных башен». Грон после войны максимально облегчил броню своих латников и переименовал их в кирасиров, а вот в Насии все осталось по-прежнему.
– Здравствуй, друг и брат мой! – громко воскликнул Ормераль, шагая к Грону и искренне обнимая его… Если судить по самым строгим аристократическим и родовым канонам, король Насии только что совершил неслыханное унижение своего достоинства. Ормераль был наследственным аристократом самых чистых кровей, чьи предки обладали правами властителей на протяжении уже нескольких десятков поколений. Грон же был (ну, по тем самым строгим родовым канонам) всего лишь неким выскочкой, аристократом в первом поколении, забавным капризом ныне покойной королевы Мельсиль. Да и если даже абстрагироваться от всех этих родовых и аристократических заморочек, все равно его нынешний статус принца-консорта ныне покойной королевы и регента при их малолетнем совместном сыне уж никак не соответствовал статусу Ормераля, венчанного на царство короля суверенной страны. Так что он ну просто никак не мог именоваться братом Ормераля. Таковое дозволялось только между равными. Но… это был Грон. И всем было известно, что он сам еще далеко не всякому королю позволит именовать себя братом…