Сердце Феникса
Шрифт:
– Сир Фалькен не знает, что ты безрассудный и упрямый мальчишка. Кстати, что такое ты собрался за ним нести? Этот чертов Фалькен и без тебя отлично обойдется, – заметила она с улыбкой.
– Ну… если я понесу его щит, то он, быть может, даст мне боевой меч.
Между ее бровями прорезалась озабоченная морщинка.
– Я была бы так рада, если бы ты в свои десять лет и не мечтал о мече.
– Но, матушка, я же должен научиться
– Старик Горми учил тебя, но тебе ведь мало орудовать палкой. А вспомни высокородную Жаэль – ты даже во сне не выпускал из рук пегасинского лука!
– Матушка, тебе ведь тоже хочется, чтобы я стал лучшим из лучших, чтобы научился обращаться с любым оружием.
– Януэль, прошу тебя, всему свое время. Я – твоя мать, и только мне решать, чему, когда и у кого ты будешь учиться! А теперь мне пора. Доброй ночи, малыш.
В этот момент кто-то глухо забарабанил в дверь фургона.
– Ну же, открывай скорей! Ты заставляешь себя упрашивать, красотка! – раздался чей-то грубый голос.
– Спи, мой хороший, – проговорила она со вздохом, и вздох ее был похож на тихий солнечный закат.
Дверь дрогнула и с внезапным треском подалась. На пороге возникла чья-то огромная темная фигура, а с ней ворвался запах винного перегара…
Януэль приподнялся на локтях, отирая испарину со лба:
– Матушка!..
Мэтр Фарель подвинулся к нему.
– На, пей, – сказал он, протягивая бурдюк с вином ученику.
– Не хочется…
Наставник пожал плечами:
– Как хочешь…
Перед тем как поставить бурдюк на землю, он некоторое время озадаченно вглядывался в ученика. «Матушка»? Януэль никогда ни словом не упоминал ни о своей матери, ни о родных. Откуда возникли эти переживания? Должно быть, привиделся какой-то кошмар. Фарель дорого бы дал за то, чтобы знать, что именно приснилось юноше. Или это всплыли потаенные воспоминания?
Наставник сделал глоток вина и поднялся на ноги:
– А теперь вставай. Мы уходим.
Еще не отошедший от сна, Януэль принялся складывать одеяло. Впервые после долгого перерыва его сон приобрел такую отчетливость и яркость. Сновидение, связанное с этим путешествием, скорее походило на зловещее предзнаменование.
– Очнись же! – прикрикнул на него мэтр Фарель, направив на ученика луч фонаря. – Следуй за мной.
С тяжелым сердцем Януэль двинулся за учителем. До отвесного колодца, ведущего в долину, им оставалось еще часа три ходьбы. Когда-то давно фениксийцы заботливо выложили этот ход камнем и закрепили в стене бронзовые перекладины, так что можно было подниматься на поверхность, не опасаясь обвалов.
Наставник ступил на лестницу первым. С присущей ему осторожностью он каждый раз выверял, способна ли ступенька выдержать его вес. Наконец оба путника, выбравшись наружу, вдохнули свежий воздух горной долины, щурясь в бледно-золотых лучах солнца.
Вокруг возвышались древние ели седенийской долины, окружавшие горные склоны изумрудной
– Жадорское ущелье, – произнес мэтр Фарель, указывая на восток.
Януэль поднял глаза и вздрогнул. Он узнал скалистые пики, окружавшие узкое заснеженное горное ущелье. Именно здесь три года назад ему до смерти хотелось погрузиться в сон, а мэтр Грезель настойчиво тормошил его, чтобы он не заснул… Пронизывавшие воздух косые солнечные лучи странно притягивали к себе – так пламя неудержимо влечет мотыльков, безрассудно обжигающих свои крылья.
– Мы можем оказаться в ущелье еще до наступления ночи, – сказал наставник. – Погода нам благоприятствует. Думаю, тучи, зависшие там, внизу, нас не нагонят. Однако поспешим, мой мальчик.
Поднимаясь к горным уступам, они двинулись по тропинке, петлявшей между елями. Учитель шел впереди, опираясь на узловатую палку, найденную на обочине. Его свободная, размашистая поступь вызывала восхищение Януэля, юноша едва поспевал за ним, стреноженный непривычной кожаной обувью, сжимавшей ступни и щиколотки. Несмотря на лесную прохладу, ему хотелось переобуться в легкие сандалии и ощутить под ногами влажную почву. Как бы там ни было, вскоре Януэль вновь проникся удивительной свободой движения, которую, как ему казалось, он совершенно утратил. После трех долгих лет, проведенных в Башне, он свыкся с жизнью в тесном, замкнутом пространстве. Окрестные просторы ему удавалось видеть лишь мельком в узкие щели бойниц. Все же он сознавал, что сами по себе стены еще не делают его узником, да и раскинувшаяся перед ним панорама мало-помалу смягчила горькие мысли юноши. Подчиняясь ритму ходьбы, заданному наставником, Януэль даже обогнал учителя, но затем остановился, поджидая, когда тот проберется сквозь завесу низкорастущих ветвей.
Когда солнце уже было в зените, мэтр наконец решил устроить краткую передышку. Наскоро присев, они разломили пшеничную лепешку, запив скудный завтрак несколькими глотками вина.
– Нынче вечером у меня будет возможность преподать тебе несколько жизненных уроков, – заметил мэтр Фарель, снова приторачивая бурдюк к поясу.
– Но я отлично знаю, как приветствовать благородных сеньоров и как вести себя за столом, – нахмурившись запротестовал Януэль.
– Может, и знаешь, – насмешливо протянул наставник, – но я хотел бы увериться в этом. Ты хотя бы захватил столовые приборы, коих требует обычай?
– Приборы?..
– И ты еще утверждаешь, что владеешь придворными навыками? Глупец! – воскликнул Фарель, взъерошив волосы на голове юноши. – Ты ничего не знаешь о придворных. Ну, вечером приступим. – С этими словами он, опершись на палку, выпрямился. – И будь добр, не спеши так. Путь предстоит нелегкий.
Шмыгнув носом, Януэль утерся тыльной стороной руки.
– Уверен, что вы справитесь, – заметил он.
– Не дерзи, – проворчал учитель, слегка огрев Януэля палкой по спине.