Сердце кугуара
Шрифт:
— Видишь дом? — он наклонился к ее уху, перекрывая завывания ветра и рев океана. Ева кивнула, чувствуя, как от его дыхания по спине наперегонки бегут мурашки. Впереди, над зарослями тропической зелени, возвышалась потемневшая от дождя и времени деревянная крыша, с облупленной краской. — Это лодочный сарай. Там ты сможешь поесть и обсохнуть. А я вернусь в город за флэшкой.
— Что?!
Она изо всех сил вцепилась в его руку. Он хочет ее бросить одну? Вернуться в город? Да он сумасшедший!
— Ева, я должен, — Лукаш осторожно оторвал от себя ее побелевшие пальцы. — Не бойся, с тобой ничего не случится, а я вернусь через пару часов.
— Но…
Он заставил ее замолчать,
— Никаких «но», Ева, — серьезно покачал головой. — Я должен. А потом мы уберемся с этого чертова острова. Я тебе обещаю!
Она всхлипнула, размазывая по щекам слезы вместе с дождем. Но Лукаш уже шел к сараю, и ей не оставалось ничего, как только поспешить за ним.
Внутри сарай оказался вполне сносным. Строение было не новым, но деревянные стены, сбитые из дубовых щитов, защищали от ветра и непогоды. Единственное крошечное окошко было забрано пыльным стеклом. Тяжелая дверь крепилась на двух медных завесах.
Войдя, Ева скинула капюшон и огляделась. Дальняя стена сарая представляла собой плотно закрытые ворота, похожие на гаражные. За ними слышался шорох волн. Внутри же находилась нехитрая деревянная мебель, небольшой камин, какие-то инструменты, развешанные по стенам и лежащие на пыльных полках. И еще что-то. Что-то большое, скрытое темно-зеленым брезентом от посторонних глаз.
Катер.
Ева поняла это сразу, стоило Лукашу сдернуть брезент. Небольшой катер с закрытой рубкой и каютой, рассчитанной на двоих.
— Там должна быть вода и кое-какие припасы, — объяснил Лукаш свои действия, глядя на ее ошарашенное лицо. — Глянь, пока я затоплю камин.
Закусив губу, девушка бочком протиснулась мимо него к белому борту катера. И остолбенела, глядя на красные буквы, выведенные вдоль кормы. «Евангелина».
Ее полное имя.
— Откуда… — она оборвала себя, стиснув зубы. Ладно, потом разберемся. Пить, есть и банально согреться хотелось больше, чем устраивать сцены.
Не оглядываясь, она влезла на палубу и спустилась в каюту.
Лукаш ее слов не услышал. Его больше заботило другое. Оторвавшись от ведерка с углем, он вскинул голову и прислушался. Кажется, ураган теперь бушевал в центре острова и двигался к его противоположному краю. Что ж, у главы резервации сейчас слишком много забот, чтобы думать о двух беглецах.
Глава 18
Каюта представляла собой тесное помещение, в котором с трудом могли разместиться два взрослых человека. С двух сторон находились узкие койки, поднятые сейчас на манер верхней полки в плацкарте. Между полок висел шкафчик, в котором Ева обнаружила нехитрые припасы: несколько упаковок лапши быстрого приготовления, чай в пакетиках, растворимый кофе и пару пачек печенья. Ничего интересного. Ничего такого, что могло бы пояснить, что здесь происходит. Девушка обыскала каюту, надеясь найти хоть какую-нибудь одежду. Щеголять в одной рубашке с чужого плеча и сверкать коленками перед Лукашем не очень-то и хотелось. Хотя, стоило подумать о его сильных и горячих руках на ее теле, о том, как жестко и властно он ее брал, как тут же что-то сладко сжалось у нее между ног. Да, этого она отрицать не могла, как бы ей не хотелось. Этот мужчина заставил ее тело откликнуться, заставил ее желать его. Даже тот страх, который он в ней вызывал, оказался весьма возбуждающим. Ева не хотела думать о том, что случилось ночью. Она решила все списать на временное помешательство, которое никогда не повторится. На экстремальную обстановку.
Превращать случайный секс в отношения она не собиралась.
Только не с этим мужчиной.
Но мысли так и лезли в голову. Этой ночью, в кромешной тьме закрытой камеры,
А сегодня, вынося ее из ангара, он выглядел таким бесстрастным, отстраненным. Как камень. Этот хладнокровный образ совсем не вязался с тем Лукашем, который с рычанием срывал с нее пижамные штанишки. Сегодняшний Лукаш напоминал себя прежнего: бесстрастного приора Химнесса, с которым она согласилась поужинать. Сколько же масок у этого мужчины? И какая из них его истинное лицо?
А еще ей не давали покоя его странные слова. О звере. Ева не могла принимать их буквально, рассудок не позволял. Поэтому она решила, что это была метафора. Каждый вер это генетический гибрид человека и зверя, возможно, именно это хотел сказать Лукаш, когда заявил, что Зверь в его голове и в сердце… Но подробности выяснить не помешает. В конце концов, пума-то ей не привиделась. Как и трупы. Осмотр каюты дал неплохой результат. Девушка нашла потертые мужские джинсы, несколько пар носков и фланелевую рубашку. Джинсы пришлось подпоясать веревочкой, так как они не желали держаться, и закатать штанины. Рукава рубашки Ева тоже закатала, слишком уж она была велика: подол скрыл девушку едва ли не по колени. Прикинув размер, Ева решила, что эта одежда могла бы принадлежать Лукашу. А учитывая название катера…
Да, с этим она тоже должна разобраться. Откуда он знает ее полное имя, которое не светилось нигде, кроме официальных документов?
Одевшись, Ева уже собралась выходить. Но ее внимание привлек небольшой иллюминатор. Подойдя к нему, она увидела Лукаша, сидевшего на корточках у камина. Он успел снять мокрую рубашку, но остался в брюках, содранных с бандита. На его шее белело старое полотенце, раздобытое где-то в сарае. Концы полотенца свешивались до самых колен, прикрывая грудную клетку. Лицо Лукаша было замкнутым и отчужденным. И девушка на секунду ощутила желание подойти к нему, положить руки на эти напряженные плечи, заставить их расслабиться. Коснуться кончиком пальца глубокой морщинки между бровей, сделать так, чтобы она исчезла.
Закусив губу, она смотрела на него через стекло. Изучала.
Пыталась понять, что с ним не так. Что не так с ними обоими.
Наконец, он шевельнулся. Подбросил в огонь еще пару веток. Ева затаила дыхание, увидев, как он поднимается, играя мышцами. Утром, во время бегства, она не успела его рассмотреть — не до этого было. Но сейчас ее дыхание перехватило от восторга. Лукаш был великолепен.
Одной рукой он небрежно отбросил полотенце и встал во весь рост. Ева нахмурилась, не веря своим глазам. Широкую грудь Лукаша и крепкий мускулистый живот пересекали несколько шрамов, уже побелевших от времени. Такие шрамы не могли возникнуть случайно, казалось, кто-то сначала рассек кожу и плоть мужчины едва ли не до костей, а потом небрежно их сшил. Но это было еще не все.
Стоило ему повернуться, как Ева действительно перестала дышать. Не от восхищения. От ужаса и непонимания. Не отдавая себе отчета, потянулась рукой вперед и положила ладонь на стекло. Застыла, чувствуя, как внутри все сжимается, на этот раз от душевной боли.
Вся спина Лукаша представляла собой один сплошной шрам. Мертвенно-бледные вздувшиеся рубцы испещряли ее сверху донизу. Они змеились из-под коротких волос на затылке и уходили за пояс брюк, которые сейчас едва держались на бедренных косточках. Кожа между рубцами выглядела тонкой, глянцевой, неприятного красноватого оттенка, словно освежеванное мясо.