Сердце негодяя
Шрифт:
— Верно говоришь. Все один к одному.
Томми поднялся, помогая себе руками, и решительно направился к дверям.
— Куда собрался?
— По нужде.
— Я с тобой.
Пока они пьянствовали, на дворе сгустился белый туман; все вокруг выглядело каким-то призрачным. Зайдя в переулок позади Главной улицы, они облегчились у кирпичной тюремной стены.
— И все же, — упрямо продолжал Том, — я должен что-то предпринять. Эта гнусность со змеями… это уж ни в какие ворота не лезет! Малыш мог погибнуть. А если бы не он, тогда Кэйди. Это убийство, вот что это такое!
— А ты не мог бы…
— Вот уже месяц я посылаю
Они вернулись к дверям конторы.
— Сегодня тихо, — заметил Джесс. Он услышал доносившиеся из «Приюта бродяги» печальные звуки пианино, и рана в груди вновь заныла. Видит Бог, от одиночества можно умереть. Раз ему так плохо, значит, он вовсе не пьян.
А вот о Томе нельзя было сказать то же. Его вдруг развезло. Собираясь войти к себе в контору, он чуть не свалился с тротуара, и Джессу пришлось его подхватить. Их руки сплелись, и они вместе налетели на стену:
— Ш-ш-ш, — прошипел шериф, — тихо! Они не должны меня видеть.
Он хотел приложить палец к губам, но едва не попал себе в глаз.
— Кто?
— Люди. Я же шериф! — И он разразился хриплым, задыхающимся смехом. Джесс втащил его в прежнюю камеру и усадил на койку.
— Ты в порядке? Пожалуй, с тебя хватит.
Том глотнул из бутылки, его передернуло и вырвало.
— О Боже, — простонал он, глядя на пол. — Теперь придется все это убирать.
— Я уберу.
— Вы?
— Ясное дело.
— Вы настоящий друг, мистер Голт.
— Дж…
— Джесс. Да, Джесс, я давно хотел тебе сказать… — промямлил он заплетающимся языком и вытянулся на спине. — В тот раз… я обратился к тебе за помощью… Извини. Просто с ног сбился. Дошел до ручки. Чуть не рехнулся. Ты… ты здесь чужой. Сегодня здесь, завтра нет. Это не твоя драка.
Томми закрыл глаза.
— Надо что-то делать… Не знаю что, но что-то надо…
Так он и уснул с открытым ртом.
Отыскав одеяло, Джесс укрыл его и стянул с него сапоги. Тихонько похрапывающий шериф напоминал непомерно высокого подростка с белой веснушчатой кожей и жиденькой бороденкой. Что мог человек с такой внешностью предпринять против Мерла Уайли? У Джесса возникло острейшее желание его защитить. Вся беда только в том, что шериф Желтый Ливер, вероятно, умел стрелять куда быстрее и метче, чем сам Джесс.
— Дерьмо, — проворчал он, выбираясь из камеры Тома, чтобы захватить в своей бутылку виски. — Что же мне теперь делать?
Джесс отпил немного виски. — Тьфу!
Ему показалось, что выпивка отдает керосином, но он все-таки проглотил, отхлебнул еще и вышел на улицу. Ноги сами понесли его по Главной улице, туда, откуда доносились печальные аккорды Чико. Народу в этот вечер на улице было мало, а если кто и попадался, смутно отметил про себя Джесс, то спешил поскорее убраться с дороги.
Внезапно прямо перед ним, словно корабль, вплывающий в гавань, показался из тумана «Приют бродяги». Льющийся из окон желтый свет казался теплым, дружелюбным и гостеприимным. Джесс ускорил шаги: вот, должно быть, почему он споткнулся, поднимаясь на тротуар, и расшиб колено. Боли не было (к этому времени он уже сильно отупел и перестал что-либо чувствовать), но зато появилась хромота.
Он остановился у вращающихся дверей и повис на них, заглядывая внутрь. В салуне почти никого не было. Чико закончил песню, и в наступившей тишине раздался
— Ты проиграл, Кэрли.
Вот тут до него и дошло, что он любит ее. Любит без памяти. Только вот время нашел не самое подходящее, чтобы сказать ей об этом. Он слишком энергично распахнул двери, и они с грохотом стукнулись о стены. Все, кто был в баре, подскочили от неожиданности, а Леви уронил стакан, который в эту минуту протирал.
— Мисс Кэйди Макгилл, — решительно отчеканил Джесс, пробираясь к ломберному столу.
Кэрли Боггз и парни с ранчо Уиттера брызнули в разные стороны, словно Кэйди сдала им гремучих змей вместо карт. Когда Джесс наконец подошел к Кэйди и остановился, покачиваясь, в салуне вообще никого не осталось. Все они куда-то испарились. А может, они ему привиделись?
— Макгилл, — упрямо повторил он. Голос звучал хрипло: слишком много керосина, слишком много курева. Но видел он попрежнему ясно, и смотреть на нее было одно удовольствие. Бальзам для глаз. И волосы пышные — пожалуй, даже чересчур для такой малышки. Непонятно, как эта высокая прическа держится на ее хорошенькой головке. В этот день на ней было ужасно соблазнительное платье из золотой парчи — с длинными рукавами, но без плеч. Интересно, как это получается? Ему так и не удалось додумать эту мысль до конца, потому что его взгляд уловил синюю тень — не то крыло, не то клюв — в глубокой ложбинке у нее на груди.
Джесс нахмурился. Бог ему свидетель, он пытался примириться с этой птицей, но так и не смог. Один вид синей чайки приводил его в бешенство. Он от души надеялся, что ее дружок-матрос кормит рыб на дне какого-нибудь глубокого океана.
— Как это мило! Большое тебе спасибо.
— Не стоит.
Джесс улыбнулся ей, но она взглянула на него с неприкрытой ненавистью.
— Что случилось? Что я такого сделал?
Она вышла из-за карточного стола и встала перед ним, подбоченившись.
— Будь ты проклят, Джесс Голт! Когда мне грозит опасность, ты и мизинцем не шевельнешь, чтобы мне помочь, а теперь являешься сюда и распугиваешь тех немногих клиентов, что у меня еще остались. Ты уверен, что не работаешь на Уайли? Припомни хорошенько: может, он все-таки тебя нанял?
Она так и кипела от негодования, ему бы следовало оставить ее в покое и дать остыть. Он бы так и поступил, если бы не одно обстоятельство: она поминутно смигивала слезы, стараясь не расплакаться. Это его добило.
— Кэйди, девочка моя… Иди сюда, миленькая…
— Не смей называть меня своей девочкой и не вздумай ко мне прикасаться!
Она толкнула его в грудь. Он опрокинул стул позади себя и грузно осел на стол. Карие глаза Кэйди распахнулись от изумления:
—О, да ты пьян!
— Нет, я не пьян, — чтобы это доказать, Джесс поднялся на ноги и опять подошел к ней.
— Мне надо что-то тебе сказать.
— Что сказать? Что ты прямо сейчас отправишься к Уайли и велишь ему оставить меня в покое?
— Нет, это не совсем то…
— Тогда я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Почему ты не уезжаешь? — Слезы опять навернулись ей на глаза.
— Ну, Кэйди, дай мне хоть слово сказать!
— Нет. Вон отсюда, Джесс. Леви, заставь его уйти, — умоляюще воскликнула она, увернувшись от протянутой руки Джесса, словно маленький смерч, скрученный из золотой парчи и искусственных бриллиантов.