Сердце полемарха
Шрифт:
– Хорошо, - осмотрев девушку, я осталась довольна, моя сила в виде антибиотиков больше была не нужна, девушка сама вскорости полностью поправится.
– Ты уже можешь возвращаться к работе.
– А.… - не успела Майя задать вопрос, как в комнату вошла женщина в одежде рабыни-служанки, в руках она несла кулёк из светлой ткани.
– Вот, госпожа Майя, - подала она Майе ребёнка, - ваш сын.
Трясущимися руками, бормоча дрожащими губами разные ласковые слова, девушка бережно приняла малыша и также осторожно прижала его к груди. У меня сердце ёкнуло от жалости к роженице. Мальчика ей отдадут на воспитание только если Василисса даст на то своё высокое дозволение.
– Какой ты хорошенький, славный мальчик, - ворковала молодая
– Аглая, - подняла она на меня полные слёз глаза, - я хочу сама его выкормить. Молоко у меня ещё не пропало, по твоему совету каждый день сцеживала и разминала грудь. Понимаю, что после определённого времени, его у меня заберут всё равно, но хотя бы на полгода, совсем ненадолго...
В комнате находился также гиатрос Иринеос. Он молчал, а я сверлила его морщинистый профиль пронзительным взглядом.
– Хорошо, - вдруг, словно сдавшись, выдохнул он, тяжело поднимаясь.
– Пусть будет по-твоему, Аглая. Что ты со мной делаешь, вредная девица?
– одними губами добавил он, но я смогла разобрать.
Хотелось улыбаться, как Чеширский кот, еле сдерживалась.
– Правда?
– прошептала Майя недоверчиво глядя на выходящего из моей комнаты старого лекаря.
– Правда, - не оборачиваясь, отчеканил тот, - я отдам необходимые распоряжения. Младенца оставь у себя.
– И вышел, плотно прикрыв полог.
За ним, низко поклонившись, убежала и рабыня, принёсшая новорождённого.
– Ну, чего ты?
– растерянно пробормотала я, глядя, как по щекам Майи потекли слёзы.
– Успокойся, не то молоко пропадёт. Тебе нельзя так плакать. Нужно беречь своё эмоциональное здоровье, - я говорила всякую ерунду, лишь бы она перестала вот так с надрывом всхлипывать.
– Если бы не ты, Аглая, - сверкнула глазами девушка, прикладывая к соску ребёнка, - меня бы не было в живых. Всё благодаря тебе. И вот, что я хочу сказать, если я хоть чем-то, когда-нибудь смогу тебе помочь, знай, я это сделаю! А ещё, у тебя есть доро, тебя нельзя обижать. Но это касается только тех, кто верит в наказание Богов. Ирида не верит, не боится и может напакостить вам чужими руками. Будь осторожнее, принимая пищу или ванну. Ей хватит ума вылить в воду кислоту. И не важно, что кроме тебя могут погибнуть и другие. Она завидует твоему взлёту. Таланту. Её душит злость, береги себя, - добавила она и перевела взгляд на присосавшегося к груди малыша.
– Ты мой хороший!
– Спасибо, Майя, за предупреждение, - поблагодарила я её, - всё же не думаю, что Ирида сможет мне что-то сделать.
– Зря не опасаешься, - качая головой, девушка снова посмотрела на меня своими большими блестящими чёрными глазами.
– Я буду начеку, - пообещала я, чтобы успокоить её тревогу.
– Итак, гиатрос Иринеос. Время отдавать долги, - улыбнулась я, - но давайте сначала проверим моих пациенток в асклепионе?
– Пациен-ток, - попробовал он на вкус новое для себя слово, - какие странные слова ты употребляешь, Аглая. Откуда же ты родом?
– на меня остро посмотрели из-под насупленных бровей льдисто-голубые глаза старика.
– Но да, ты права, нарушать приказы этнарха Менедема не следует, и в первую очередь стоит сходить в асклепион. И помни, ты обещала, что во второй половине дня мы вернёмся в поместье и приступим к созданию микроскопь.
– Микроскопа, - автоматически поправила его я.
– Да-да, - кивнул лекарь, - пойдём.
Путь до местной лечебницы занял в этот раз меньше времени: я не тормозила, и, приноровившись к шустрому шагу Иринеоса, поспешила вперёд.
Охрана снова осталась у в ворот, а пересекли внутренний двор, подошли к алтарю, Иринеос положил ладонь на тёплую поверхность, произнёс слова благодарности Асклепию, я повторила за ним следом, замирая в надежде снова увидеть загадочного Гера, но ничего не произошло, разочарованно отшагнув от волшебного камня, услышала, как насмешливо фыркнул гиатрос Иринеос, он явно заметил моё состояние, но, нужно отдать ему должное, более никак не выказал своего отношения к моим ожиданиям.
Войдя в женский абатон, мы ошеломлённо замерли: помещение было практически пустым.
– Где больные?
– спросил гиатрос Иринеос, когда его, как положено поприветствовали немногочисленные жрецы, находившиеся в комнате. Они замерли, ожидая, когда им будет позволено вернуться к делам.
– Гиатрос Лазарус посчитал их здоровыми и отправил по домам, - ответил один из жрецов.
– Вот как? А разве он не приставлен к мужскому абатону?
– Да, приставлен, - от входа раздался голос и я обернулась, чтобы посмотреть на говорившего. Точно, чернобородый картинно замер у полога, оценивающе нас разглядывая.
– Ты вчера сильно выложился, гиатрос Иринеос. Восхищаюсь твоим талантом и силой. Сегодня утром я услышал, как женщины в один голос просили отпустить их в семьи к детям и мужьям. И не стал им в том препятствовать.
– Вы хотя бы их осмотрели?
– забывшись, шагнула я вперёд.
– Твоя помощница-рабыня безмерно наглая, - фыркнул гиатрос Лазарус.
– Но я всё же отвечу: тратить на осмотр женщин свои силы - не намерен. Если они сами посчитали себя здоровыми, то отпустить их в семью - моя святая обязанность.
– Ладно, - махнул рукой гиатрос Иринеос.
– Это Аглая, у неё первая ступень доро. Она очень умная. Необычная.
После слов старика лекаря, гиатрос Лазарус посмотрел на меня чуть иначе. И не скажу, что мне понравился его взгляд.
– Аглая, - обратился ко мне Иринеос, - приступим к работе. Раз сегодня больных совсем немного, управимся даже быстрее, чем я предполагал.
– Пойду я, - перестав сверлить во мне дырку, вдруг сказал Лазарус, - не буду вам мешать.
Но Иринеос его уже не слушал, направившись вглубь абатона.
– Что снилось тебе, женщина?
– спросил старик, присаживаясь у ближайшего топчана.
– Гиатрос, - дрожащими губами обратилась она к нему.
– Снилось мне бескрайнее синее море, оно звало меня к себе, обещая успокоение, освобождение от телесных мук.
– Привели её ночью, - рядом с топчаном опустился молодой жрец-асклепиад, в руках он держал что-то похожее на дощечку, на которой что-то было написано [19] .
– Жалобы на боль в спине и немощь в ногах.
– Какую работу по дому выполняла?
– задал правильный вопрос гиатрос Иринеос.
– Это жена демиурга Галифианакиса. Вся работа по дому была на ней.
– Ясно, - пробормотал Иринеос и приказал мне, - осмотри её. А ты учись, - это уже он сказал жрецу. Глаза юноши удивлённо расширились, но возражать известному лекарю он не стал.
19
Жрецы Асклепия асклепиады занимались лечением больных. На начальных этапах оно состояло в выполнении определённых ритуалов. Больной должен был провести ночь в асклепионе, после чего рассказать о своих снах жрецу-асклепиаду. На основании сна назначалось лечение. Обязанностью жрецов было также составление таблиц, в которых описывалось течение болезни и предпринятые лечебные мероприятия, которые привели к желаемому результату. Таким образом, асклепиады способствовали накоплению медицинских знаний в храмах бога медицины Асклепия. Благодаря накоплению и систематическому анализу медицинских знаний на протяжении нескольких веков, асклепионы оказали существенное влияние на развитие медицины. Так, «отец медицины» Гиппократ по преданию обучался в асклепионе Коса, а затем посещал и другие асклепионы Древней Греции, изучая составленные в них таблицы. Знаменитый древнеримский врач Гален перед тем, как стать придворным врачом императора Марка Аврелия, обучался в асклепионе Пергама.