Сердце полуночи
Шрифт:
Большая часть пола на втором этаже уже обгорела и провалилась, но возле окна еще оставался небольшой уступ. В комнате было гораздо горячее чем снаружи, и Казимир невольно зажмурился. Среди углей и тлеющих тел он наконец разыскал Ториса: тот лежал у самого окна, засыпанный обвалившейся штукатуркой, которая и спасла его от огня.
Но он не дышал.
Казимир забросил безжизненное тело на плечо, стараясь не повредить друга своими когтями. Казалось, что у Ториса не осталось ни одной целой кости – настолько мягким и податливым казалось его тело. В одной руке он, однако,
Придерживая тело товарища на плече, Казимир выпрыгнул в окно.
Их окружил раскаленный воздух, которым хоть и с трудом, но можно было дышать. Казимир приземлился ногами на бревно, служившее коньком крыши пристройки, и попал на раскаленные угли. Ступни ног немедленно прижарились к бревну, и Казимир напряг мускулы чтобы оторваться. Под двойным весом бревно треснуло, и Казимир обрушился на пол кухни, окруженный тысячью горячих искр, которые просыпались на него сверху.
Опрокинув по дороге пылающие останки стола, Казимир ринулся к двери и с криком боли таранил ее плечом. Клин под дверью еще держался, но сама дверная коробка уже сильно обгорела. Горящие щепки фонтаном брызнули в разные стороны, и Казимир вырвался на свободу.
Один из малышей, вернувшийся к пожарищу, вскрикнул от ужаса, когда из огня вдруг появилось чудовище. Такое не могло привидеться и в кошмарном сне: худое, сильное животное, распространяющее запах горелой шерсти и плоти, выскочило из самого ада, сверкая желтыми зубами на черном лице. На плече чудовища безжизненно повис Торис.
В следующее мгновение тварь уже исчезла из вида, затерявшись в трущобах.
Торис очнулся, чувствуя как его бросает то в жар, то в холод. Его ноги словно свинцом налились – настолько холодны и бесчувственны они были. К тому же он не мог пошевелить и пальцем. Руки и спина, напротив, горели словно в огне. Дыхание давалось ему с трудом, легкие были словно наполненны песком, а все мускулы ныли и болели.
На фоне раскинувшегося над ним звездного неба Торис с трудом различил лицо Казимира. По лицу юноши пробегали отблески света, и Торис рассмотрел, как оно осунулось и обгорело. Казимир заботливо заглядывал в лицо своего товарища. На плечи его было наброшено некое подобие плаща, которого Торис никогда раньше у Казимира не видел.
Целый рой воспоминаний пробудился внезапно в мозгу Ториса, но он отогнал их и попытался сесть. Казимир помог ему, и только тогда мальчик расслышал плеск воды.
– Где… мы? – спросил он непослушными губами.
– У реки, мой добрый Торис, – ответил Казимир хриплым голосом. – Что касается конкретно тебя, то ты наполовину в реке. Впрочем, твои ожоги не так уж сильны. Как ты себя чувствуешь?
– Никак не чувствую, – отозвался Торис с печальной улыбкой. – Что случилось, Казимир?
Казимир ответил негромко, но в его голосе звучала дикая, необузданная ярость.
– Случился Зон Кляус. Моя месть здорово его разозлила.
Торис посмотрел в сторону и пробормотал:
– Я помню, начался пожар…
– “Красное Крылечко” сгорело. Мало кому удалось спастись.
Мальчик раскашлялся, потом сказал:
– Он – чудовище…
– Да, настоящее чудовище. Моя месть не удалась, – холодно отозвался Казимир.
Торис несколько раз с трудом вздохнул. Его охрипший голос прозвучал с неожиданной силой и решимостью:
– Нет, Казимир, твоя месть еще не закончена. Ты должен уничтожить его.
Казимир оперся о землю обожженной ладонью и зашипел от боли.
– Что?!
– У меня есть план, Казимир, – прошептал Торис.
Казимир мрачно покачал головой.
– Сейчас нам никакой план не поможет. Мы должны отдохнуть и залечить раны.
– Рядом с трущобным кварталом есть заброшенный храм. Можно пока остановиться там.
ГЛАВА 7
Двери заброшенного храма были намного выше Казимира, не говоря уже об остальных сиротах. Казимир с сомнением посмотрел на Ториса, которого он наполовину вел, наполовину тащил.
– Ты действительно считаешь, что мы должны войти сюда?
Торис, лицо которого было покрыто ожогами, кивнул.
Казимир глубоко вздохнул и попробовал справиться с замком. Замок щелкнул, ржавые петли со скрипом уступили, и из распахнутых дверей пахнуло сырым застоявшимся воздухом. Казимир шагнул внутрь и сделал знак остальным следовать за собой.
Сироты, спасшиеся из горящего приюта, были исцарапаны и обожжены. Никто из них так и не спал ни этой, ни предыдущей ночью, и это было видно по их усталым покрасневшим глазам. Оглядывая их, Казимир вздохнул. Это Торис настоял на том, чтобы Казимир собрал детей в трущобах, где они прятались. Торис сказал, что это входит в его план. Впрочем, Казимир уже начал сомневаться в том, что этот план имеет право на существование.
Толпа одетых в лохмотья детей и подростков с опаской вошла в похожий на пещеру темный вестибюль храма. Услышав, что шаркающие шаги детей затихли, Казимир закрыл взвизгнувшую входную дверь.
В вестибюле было темно как ночью, однако впереди виднелась какая-то тускло освещенная комната, откуда доносился высокий, переливчатый звук. Это определенно была музыка, и Казимир прислушался
– Флейта, – прошептал он.
Флейта плакала в полумраке словно голубка, оплакивающая гибель своего голубя, и Казимир пошел на звук. Он пересек темную прихожую и остановился в проходе, опершись рукой о каменную притолоку низкой двери. Мелодия звала, и он заглянул в полутемный неф храма.
Неф представлял из себя округлую залу, похожую на пещеру, окруженную рядами приземистых толстых колонн. Зала была увенчана сводом, который поддерживали затейливо украшенные стропила.
Самая верхняя часть свода терялась в полутьме. В центре зала стоял старинный орган, полуразвалившийся и заплетенный паутиной, он напоминал скелет древнего чудовища. Вокруг него располагались концентрическими рядами сгнившие скамейки.
А мелодия продолжала звучать.
– Эта музыка доносится из коридоров с другой стороны, – вслух подумал Казимир. – Орган давно молчит.