Сердце полуночи
Шрифт:
– Казимир?! – обрадовалась и удивилась она. – Ты тоже едешь с нами в Гундарак?
Казимир отвернулся от Ториса, снова опускаясь на свой стул. Деревянно улыбаясь, он сказал:
– Мы едем не в Гундарак.
– Казимир развернул фургон обратно. Мы возвращаемся в Гармонию, – пояснил Торис.
– Ничуть, – опроверг Казимир. – Мы едем в Скульд, чтобы провести некоторое время с моим наставником и учителем Герконом Люкасом.
– Что? – хором воскликнули Торис и Юлианна.
На лбу Казимира появились мелкие капли пота.
– Да… – с усилием сказал он. – Мы едем
Юлианна прикусила губу, а Торис побледнел.
– Легенда гласит, – сказал он наконец, что у Геркона Люкаса нет дома. Он кочует с места на место. Как ты собираешься его найти?
– Мы справимся о нем на постоялом дворе “Картаканец”, что стоит на берегу реки, – коротко бросил Казимир. Затем он вздохнул и скрестил на груди руки. – А теперь вам двоим нужно отдохнуть.
– А ты? – спросила Юлианна, зевая и слегка потирая виски. – Это же ты больной!
Казимир отмахнулся от нее.
– Я не могу спать в этой визжащей таратайке.
Юлианна снова опустилась на кровать.
– По крайней мере, ляг со мной рядом. Ночь холодна…
Рассвет наступил еще до того, как фургон доехал до Скульда. Юлианна и Казимир уснули на короткой и узкой лежанке, но Торис сидел без сна, не отрывая взгляда от Мейстерзингера. С рассветом, однако, его бдительность ослабла. Преодолевая боль в затекших от долгого сидения ногах, он встал на колени и, распахнув небольшое окошко в боковой стене фургона, выглянул наружу. На севере, почти у самого горизонта, возвышались угрюмые серые стены Скульда.
"Мы должны были быть в городе задолго до рассвета, – подумал Торис. – Должно быть, это какая-то*магия вистани…”
Он втянул голову обратно в фургон и закрыл окно. Казимир уже проснулся и теперь холодно смотрел на своего приятеля.
– Мы больше не вернемся в Гармонию… никогда, – сказал он ровным голосом.
– Почему? – спросил Торис, чувствуя как от недосыпания его нервы начинают сдавать. – Твоя тайна выплыла наружу?
Казимир прищурился и покосился на Юлианну, убедившись в том, что она спит.
– Они изгнали тебя из города, волчонок?
Казимир грозно вытянул в его сторону палец и прошептал:
– Если ты выдашь меня Юлианне, Торис, клянусь – я убью тебя на месте.
Торис хотел что-то сказать, но раздумал. Отвернувшись к окну, он увидел, что повозка въезжает в Скульд. Колеса фургона загремели по булыжной мостовой, и этот негромкий, но мощный звук напомнил ему громыхание далекой грозы. Сдерживая дыхание, Торис прислушался. По мере того как фургон катился по улицам города, гром колес становился все громче, а за окном мелькали ряды аккуратных домов, ставни которых были выкрашены в голубой или зеленый цвета. Кибитка замедлила ход, но с каждым поворотом ее неуклюжих колес грохот продолжал нарастать.
– Что это за шум? – пробормотала Юлианна, поворачиваясь на узкой лежанке. Спустив ноги на деревянный пол фургона, она наклонилась вперед и поглядела в окно кибитки. – Наверное будет гроза.
Казимир
– Это не гроза, – сказал он и положил руку на плечо девушки.
Таинственный звук стал к этому времени очень громким. Утреннее золотое солнце, которое играло на парусине повозки и заглядывало в окно, неожиданно поблекло, уступив место тусклому белесоватому свечению. Торис снова выглянул в круглое окно и увидел, что фургон въезжает в густой молочно-белый туман.
Весь город был затоплен им словно молоком. В клубящейся дымке едва можно было различить темные тени домов по сторонам улицы, а их остроконечные крыши и вовсе были не видны, отчего фасады зданий казались бесконечно высокими. Не прошло и минуты, как последний дом затерялся в тумане, и фургон окружило белое ничто. Торис не видел ничего вокруг, и только грозный рокот доносился из тумана.
Донесшийся из-под колес деревянный стук подсказал Торису, что повозка въехала на мост. Посмотрев вниз, он действительно разглядел бревенчатый настил моста, однако как ни старался – рассмотреть реку не мог.
Затем фургон слегка встряхнуло, и Торис понял, что они съехали с моста. Дорога стала уже, и по ее обочинам он разглядел сквозь туман жесткую, скрученную траву. Стебли ее были тускло-желтого цвета и напоминали прошлогодний вереск.
Фургон качнулся еще раз и остановился. Совсем рядом в тумане маячили какие-то темные прямоугольники, и Торис не сразу сообразил, что это окна, выделяющиеся на побеленной стене какого-то здания, которое совершенно сливалось с белесым туманом.
– Должно быть, это постоялый двор, – пробормотал он, однако слова его были заглушены раскатистым гулом снаружи. Обернувшись, он увидел что Юлианна и Казимир двигаются ко входной двери. Торис последовал за ними и отважно шагнул со ступенек лесенки в кружащийся туман.
Снаружи грохот стоял совершенно оглушительный. Казалось, что источник его находится где-то рядом, на расстоянии броска камня. Напрягая зрение, Торис с трудом разобрал в тумане очертания высокой каменной стены и стремительный водопад, обрушивающийся откуда-то сверху в широкий скалистый водоем, из которого вытекала река.
– Так это просто водопад! – прокричал Торис, поворачиваясь к Казимиру.
Бывший друг не ответил ему. Он стоял у передка фургона, озадаченно глядя вверх на пустые козлы и болтающиеся вожжи. Впечатление было такое, что цыганка просто растворилась в тумане.
Наконец Казимир повернулся к Торису и дотронулся исхудавшей рукой до его жреческих одеяний.
– Давай зайдем внутрь.
Торис посмотрел на массивное, наполовину скрытое туманом строение. Постоялый двор “Картаканец” действительно производил впечатление чего-то основательного и крепкого. Кивнув Казимиру, Торис последовал за ним к темному пятну дверей. Древние, проржавевшие от постоянной влажности дверные петли жалобно заскрипели, и Казимир с Торисом вошли.
Туман преследовал их по пятам, клубясь на уровне их колен. Пропустив Юлианну, Торис поспешно закрыл дверь, обрезав медлительные языки молочно-белого тумана, и они легкой дымкой растеклись по полу.