Сердце потерянное в горах
Шрифт:
– Что тебе известно о «Ковчеге»? – вдруг спрашивает Лилит, меня удивляет ее вопрос, но я не подаю вида.
– На самом деле немного, все файлы корпорации хранятся в техническом отделе.
– Что это значит?
– Через полгода я стану одним из советников, - нехотя произношу я, и перевожу взгляд вдаль, - И получу индивидуальную карту, а значит и доступ ко всей информации.
В памяти всплывает искалеченное тело Эммы и ее стеклянные глаза, припорошенные снегом. Провожу рукой по лицу, избавляясь от ее образа.
– Я
Я задумчиво разглядываю кольцо. Оно кажется инородным. Чужим. Даже моя рука будто не моя. Костяшки пальцев содраны до костей, идеальная кожа сморщилась от холода, несколько ногтей почернели от запекшейся от удара крови.
– Артефакт, передающийся от отца к сыну во время ритуала, - отвечаю я, грудь сжимает от боли, и неясная тревога скручивает желудок, - Положение в обществе обязывает нас поступать в соответствии с его требованиями.
– Кроме тебя? – Лилит пристально глядит на меня.
– Иногда мне действительно хочется быть таким, каким рисуют меня таблоиды, - усмехаюсь я.
– Но ты не такой?
– У меня свои скелеты в шкафу, - уклоняюсь от прямого ответа.
Лилит выпрямляет плечи.
– Что если я скажу тебе, что секрет вашего долголетия не в «Золотой крови»?
Я хмурюсь. От дурного предчувствия сердце колотится о ноющие ребра, как безумное. Не хочу задавать вопрос, но он повисает в морозном воздухе:
– А в чем же?
– Вы используете наши органы, - отвечает Лилит, ее глаза сияют, я едва способен вынести их свет.
– Что? – мышцы скручивает.
– Для лечения, трансплантации или еще чего, – спокойно продолжает она, - Вы называете это разборкой.
– Ты врешь, - выдыхаю я.
В глазах Лилит вспыхивает боль, но может быть это просто игра света.
– Я была в «Ковчеге».
Кровь стучит в ушах. Меня охватывает ужас. Зло, незримо присутствующее между нами, вдруг обретает человеческую форму. Его нельзя списать на дьявола или чудовище, живущее под кроватью. Этот монстр реальный и крайне опасный.
И этот монстр – мой отец.
Глава 45
Лилит
Я облажалась. Сделала глупость. Не надо было рассказывать о «Ковчеге». Страх сковывает меня. Сердце бьется о ребра, как крылья испуганной птицы. Не знаю, сколько проходит времени – секунды или минуты. Кругом возвышаются сосновые деревья. Над головой виднеется рваное голубое небо. С порывами ветра пушистые ветви шуршат, будто костлявые кисти трутся друг о друга.
– Забудь, - я предпринимаю попытку подняться, но Макс хватает меня за руку и сильнее сжимает пальцы, чувствуя, что я хочу выдернуть свою ладонь.
– Объясни, - на его красивом лице проступают
Вокруг витают запах мяса, сосновых иголок и льда. Меня мутит. Я присаживаюсь обратно.
– В «Ковчеге» нас называют химерами…
– Химерами?
– его глаза меняют цвет, превращаясь в темно-зеленые.
– Да.
Макс недовольно поджимает губы.
– Никогда о них не слышал.
Я разочарованно вздыхаю.
– Когда меня схватили, то в первую очередь проверили мой номер. Наверное, хотели удостовериться, что я здорова. В карантинных зонах мы сдавали кровь…
– Нет, - смотрит так, словно я сошла с ума, - Корпорация искала способ лечения, - его взгляд странно застывает на мне, словно он решает верить мне или нет.
– Разве я нуждаюсь в лечении?
– Ты поняла, что я имел в виду, - раздражается Макс.
– Генетический мониторинг или еще какие-нибудь сверхсовременные технологии позволили вам выявить , как можно… - ощущаю неприятное покалывание на шее, в том месте, где выжжены мои цифры, но заставляю себя продолжить, - Использовать наши органы.
– И что это, мать твою, значит? – взрывается он.
Я тяну правую руку к ножу, привязанному сбоку.
«Я никогда не вернусь в «Ковчег», я скорее умру, чем вернусь туда»…
– В приоритете здоровье небожителей, - напряженно слежу за выражением его лица, - И как оказалось, дешевле разобрать на части измененного, чем выращивать синтетические.
– Нет.
– Я была в «Ковчеге», - повторяю я, - Видела кровь, части наших тел…
Макс изменяется в лице, по мере понимания, он начинает бледнеть, сначала губы. Щёки. Лоб. Пока всё не сливается в единое грязно-серое полотно.
– Это просто безумие, - выдавливает из себя, - Перворожденные бы не допустили такого….
Ага, как же, один из них имеет к этому прямое отношение.
– Я не пытаюсь тебя обмануть, - я равнодушно пожимаю плечами, поднявшийся ветер проносит мимо бледно-серые облака, скрывающие на мгновение солнце и его тень ложится на наши лица, - Лучше подумай, по какой причине всё держится в тайне и кто стоит за компанией твоего отца.
Я смотрю на него безотрывно, почти не мигая.
– Призрак… - мне кажется, что Макс сейчас рухнет в обморок.
– Да.
Он погружается в оцепенение, сидит на месте, как греческая статуя, опустив голову вниз. Прямо передо мной аристократ одинокий, отчаявшийся и надломленный. Совсем не похожий на того, кого я должна ненавидеть и кого хотела убить. Я жду, стараюсь не шевелиться, словно мой позвоночник вдруг сковали металлические скобки. Макс выпрямляется, будто принимает какое-то решение.
– Сенатор не простит убийц своей единственной дочери, - говорит он, глядя в пустоту, - Шумиха вызовет недовольство всех правительственных фракций и перворожденным придется ответить перед судом.