Сердце Проклятого
Шрифт:
Шагровский осторожно встал.
Идти он мог. Если только осторожно. Аккуратно. Не торопясь.
Переставляя ноги подальше от кромки. Валентин проковылял пару десятков шагов, поднимаясь по спирали и оказался на несколько метров выше кружащей водяной воронки. Дальше карниз становился уже и каждое движение требовало выверенной точности. Камень для опоры был ровно в ширину стопы, принимать ванну еще раз желания не было.
Шагровский остановился и посмотрел вниз, в коричневую круговерть. Тело Вальтера уже качалось на поверхности, совершая очередной круг почета — его широкая спина становилась
Вальтера качнуло на волне, и в пене на миг промелькнул его смятый висок и пустая бесформенная глазница. Валентин невольно зажмурился.
Вперед! Вверх!
Он шел словно по канату, пытаясь балансировать, но рюкзак с контейнером в правой руке мешал соблюдать равновесие. Надо было надеть его на спину до начала подъема!
Еще через несколько метров карниз стал шире, ненамного, но достаточно для того, чтобы ставить ступню чуть под углом, зато тропка полезла вверх значительно круче. Света здесь хватало, но воздух был мутен — висела дождевая пыль, летели вниз со свода многочисленные струйки. Водоворот чавкал уже метрах в пяти внизу. Еще дюжина шагов…
Карниз прерывался. Провал можно было бы посчитать небольшим — ну что такое четыре метра? Ерунда! Чуть больше двух ростов Шагровского! Уступ, скорее всего, осыпался, причем недавно. Цвет камня на месте свежего скола отличался от оттенка основной скалы. Валентин прекрасно видел продолжение карниза — на уровне его груди начинался широкий и по виду прочный выступ. На него можно было стать двумя ступнями…
Можно. Если добраться…
Речь о прыжке не шла. Прыгнуть на 4 метра в длину и на метр с лишним вверх без разбега — такой цирковой номер Шагровский не смог бы проделать и в здоровом состоянии! А уж с ножом в животе — и подавно! Сидеть здесь и ждать? Чего? Скорее всего, времени на раздумья и ожидание немного, внутреннее кровотечение доконает его буквально за пару часов или еще быстрее!
Он огляделся.
«Стена неровная, есть за что зацепиться. А если сорвусь? Лететь вниз…»
Он посмотрел на воду.
Падать невысоко! Вода не камень, не смертельно! Шагровский перевел взгляд на рукоять кинжала, зачем-то аккуратно тронул шершавый пластик, по которому стекали грязные капли. Ткань рубашки вокруг раны шла бурыми разводами: кровью был залит весь левый бок. Теперь стало понятно, почему невозможно удержать дыхание и каждый шаг дается тяжелее, чем предыдущий!
«Пожалуй, у меня нет даже трех часов… И двух нет.»
Валентин вздохнул — осторожно, чтобы лишний раз не потревожить стальную полосу, сидящую в его внутренностях — стараясь не делать лишних движений, надел рюкзак и еще раз оглядел стену, по которой хотел подниматься.
В обычных условиях он бы взлетел по ней, как белка по стволу сосны. Вот уступчик, вот камень, за который легко уцепиться. Потом правую ногу вот на тот выступ, перенести вес на неё, страхуясь … Где? Ага! Вон в тот желобок можно легко вставить пальцы… Даже виснуть не пришлось бы! Вот ступенька для левой ноги. Правда — маленькая, но вполне достойная. Стать на нее, приподняться и все — следующий
— Ну? — спросил Шагровский сам себя. — Готов?
Он невольно произнес это вслух и сам не узнал собственного голоса — под сводами пещеры звуки теряли силу и падали вниз, затухая — их поглощал водоворот.
Закрытые на секунду глаза не помогли: под веками кружились желто-зеленые пятна. Надо было приготовится к боли — в том, что боль придет, сомнений не было. Преодолеть этот путь по стене мог только здоровый, физически сильный и подготовленный человек. Подготовка у Валентина была. Всего остального — не было. Но и другого шанса выбраться на ум не приходило.
Шагровский еще раз повторил про себя очередность движений и сделал первый шаг.
Левая нога — вперед, правая рука — вверх! Оторвать правую ногу от опоры, приставить! Левая нога — на уступ…
Мышцы живота напряглись, боль прострелила тело навылет — от раны и до правого плеча, разорванного о камни ущелья. Валентин закричал, но рук не разжал. На коже выступила холодная липкая испарина. Но надо было двигаться дальше — зависнуть на стене означало упасть. Сможет ли он снова проделать этот же путь после удара о воду? Проверять не хотелось!
Проклиная боль и слабость, Шагровский бросил тело вперед.
Только не промазать, не сбиться с ритма!
Два! Три!
Он опять заорал от боли, зацепив рукоятью кинжала о камень. В глазах потемнело. Чувствуя, что теряет сознание, Валентин все-таки завершил четвертый шаг и замер, вцепившись пальцами правой руки в небольшую выбоину в скале. Теперь самое трудное, требующее работы мышц. Ягодицы, пресс, бедра, спина, руки — будет задействовано все.
Теплая струя крови из растревоженной раны текла в паху и по внутренней стороне бедра. Зеленые мухи перед глазами уже не мелькали — водили неспешный хоровод, и эта мерцающая мертвенным светом метель мешала Шагровскому собраться для последнего шага.
Собрав в кулак остатки сил, волю и желание выжить, Валентин кинул себя вверх и вправо. Он слышал, как что-то хрустит внутри, раздираемое беспощадным, острым клинком, как бежит по животу горячая, липкая кровь, но перенес вес на правую ногу и…
Он дотянулся до уступа и вогнал разбитые пальцы в проточенный тысячелетиями желобок. Правую приставить! Приставить! Шагровскому казалось, что воздух сгустился, замерз, превратился в желе, и это желе колышется, сопротивляется его рывку и расходится трещинами под его весом. Шагровский продавил воздух, приставил ногу и замер на карнизе.
Он сделал это. Не умер, не упал — сделал.
Медленно, чтобы не вспугнуть удачу, Валентин развернулся к скале спиной и сполз по камню. Он бы лёг, но лечь здесь не получалось. Хотя бы посидеть. Бурое пятно расползлось по рубашке и было заметно даже на темных, грязных штанах. Из-под рукояти кровь уже не сочилась — текла.
Минуту. Не больше. Сидеть нельзя. Умрешь.
— Я не хочу умирать, — сказал Шагровский пещере. — Слышишь, я не хочу! Я не умру. Я знаю — я не умру.
Он сам практически не разбирал своего полухрипа — полушёпота.