Сердце в гипсе
Шрифт:
Бзыыы-бзыыы-бзыыы.
— Котя? Да, это я. Мы пьем чай. Скоро буду. Я тоже соскучилась. Хорошо. Скажу. Ну пока.
— Привет тебе, — прощебетала Реня.
Я сказала «спасибо», налила в стакан заварку, нашла не доеденные по чистой случайности орешки в меду и попыталась выйти на связь с соседкой.
— Нет, я не ем орешков: Котя говорит, что я прибавила в весе.
Бзыыы-бзыыы-бзыыы.
— Котя? Юдита угощает меня орешками в меду, но я есть не стану. Я тебя тоже. Целую. Пока.
Я смотрю на гостью — ничуть она не прибавила, скорее, я бы даже
— Может, лучше выключить телефон? — предложила я робко.
— Да ты что, ведь он мне затем и купил его, чтобы в любую минуту со мной поговорить.
И впрямь.
Бзыыы-бзыыы-бзыыы.
— Котя? Это я.
А кто, Боже милостивый, мог бы еще ответить на звонок.
— Да, скоро приду. Мы заканчиваем пить чай. Как дела у Юдиты? Наверное, все в порядке. Я тебя тоже. Пока.
Телефон чудненький. Маленький. Что же, черт подери, произошло? До сих пор она редко заводила разговор о муже, и его никогда в это время не было дома, а тут надо же! Я проводила ее до машины. Реня швырнула сумку на заднее сиденье, запустила двигатель, обернулась, пошарила, потом, найдя то, что искала, поднесла к уху. Тронулась. Уехала.
Ну и ладно, по крайней мере не успела вывести меня из себя своей болтовней о мужчинах, которые всегда могут тебе изменить, а ты даже и не догадаешься, что они тебе изменяют. А все же, если бы этот Артур был настолько влюблен, то возвращался бы домой раньше. Ведь Реня все время одна. Ничего удивительного, что придумала этот теннис в Варшаве.
Вспомнилось мне, как Бася и ее муж пригласили меня на ужин вместе с Адамом, еще зимой. У них была пятнадцатая годовщина свадьбы, и они решили это событие отпраздновать. Мы уже давно заказали роскошные креветки с чесноком, которые готовят на масле и подают в теплом виде, а Бася все водила пальчиком по меню, муж пытался заглянуть через плечо. Официант стоял и ждал.
— Может, сначала вы закажете? — Официант, не выдержав, обратился к ее супругу.
— О нет, только после жены, — ответил мужчина ее жизни.
Она показывала на что-то в меню, муж утвердительно кивал. И я помню, как подумала, что вот ведь бедняжка, без его согласия не может даже съесть то, что ей нравится. Должно быть, нечто особенное мелькнуло в моем взгляде, и они тут же пустились в объяснения.
— Ты знаешь, — сообщил он, — для меня гораздо важнее, что закажет Бася.
Она заулыбалась.
— С тех пор как мы побывали во Франции.
Чему тут улыбаться, не понимаю!
Он:
— Мы до изнеможения осматривали замки на Луаре.
Она:
— Вымотались, да и поесть нормально не всегда удавалось.
Он:
— И я решил пригласить Басю на шикарный ужин.
Она:
— В чудесный ресторанчик.
Он:
— И мы пошли.
Она:
— Но официант был очень слаб в английском.
Он:
— А меню только на французском.
Она:
— А у нас с французским
Он:
— И Бася заказала что-то вроде les pommes de... 14
14.
Картошка с... (фр)
Она:
— А ты что-то другое...
Он:
— К счастью.
Она:
— Ты понимаешь? Я ненавижу одно-единственное блюдо: картошку и отварную говядину с хреном. Именно это мне и подали. Я думала, что разревусь.
Он:
— И есть пришлось мне. После того случая я с особым вниманием слежу за тем, что заказывает моя женушка. Всегда существует опасность, что блюдо будет ей не по вкусу и помогать супруге придется мне.
Интересно, чего не желает кушать Ренькин муженек, который, надеясь себя обезопасить, снабдил ее телефоном. Красным.
Я приезжаю домой буквально выжатая как лимон. Ни на что нет сил. Вчера пришлось ждать поезда почти целый час. Адам сунул мне под нос бутерброды с сыром и помидором, а у меня не было сил даже есть.
— Позвонила бы, я бы за тобой заехал, — посочувствовал он.
Но как я могла узнать, сидя в редакции, что на Иерусалимских аллеях будет такая пробка и что я опоздаю на электричку? У мужчин полностью отсутствует воображение. Если знаешь, где упадешь, то можно и соломки подстелить?
Я приняла ванну и решила почитать в постели, хотя было всего лишь десять. Не помню, как заснула. Проснулась в шесть совершенно неотдохнувшей. Шеей и пошевелить не могу.
Адасик позвонил в редакцию в два.
— Я договорился с мануальным терапевтом, — сообщил он и дал мне адрес — на другом конце города. — Ты должна пойти к нему обязательно, он записал тебя именно на сегодня. Я подъеду, заберу тебя оттуда.
При других обстоятельствах у меня бы возникли подозрения, что он что-то затеял. Но я была растрогана тем, что кто-то обо мне позаботился, и, конечно, ушла пораньше с работы и потащилась на другой конец города. Дверь мне открыл приятный мужчина, который велел мне раздеться. Честно говоря, мне уже давно никто не предлагал этого прямо с порога.
Оказалось, что у меня сместился какой-то позвонок, который если уж выскочит, то вообще не понятно, почему ты еще живешь. Больно было до чертиков, но мануалыцик видал виды и пострашнее. Правда, когда он надавил на мой хребет, мне захотелось, чтобы его лечение хоть чуточку напоминало заговор. Он пытался вправить мои позвонки. Я лежала на кушетке, а он колдовал над моим измученным телом. Ах, если бы от этого можно было еще и похудеть!
Вначале он взглянул на меня и охнул. Мамочка родная, спасибо, что Голубой так не охает, когда видит меня раздетой! Он разохался из-за моих искривлений. Затем немножко меня выпрямил и объяснил, что и как я должна упражнять. И это не имело ничего общего с калланетикой, черт подери!