Сердце в виде часовой пружины. Игры богов
Шрифт:
– …вот, например, ты чувствуешь, что что-то должно непременно произойти, хотя логика и ум говорят тебе "нет, такого не может быть". Но ты чувствуешь что произойдет, хоть убей. Доказательств, что это случится, у тебя нет. Но твоё сердце-обличитель подсказывает, что этого не избежать – оно словно рвётся из груди. Ты сам ещё не знаешь что, как и где это случится…но уверен, что случится. Прямых признаков нет, но есть множество подсказок как это будет…
– Интересно, как это я мог быть уверен, что собью тебя, а? – не выдержал я.
– Со мной исключение. Со мной особый случай.
– Особый?
Я бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Он не ответил мне, лишь отвёл в глаза и уставился в боковое стекло. Я не понимал, о чём он говорит и не придавал его словам большого значения.
Мимо глаз только что промелькнул знак поворота на два населенных пункта.
Это был "Новый Раскат". Но мог быть и "Новый Рассвет", также. Оба населённых пункта были равно удалены друг от друга. На указателе же было видно "Но**й Р*с**т". Он был неисправен: светодиоды во многих местах перегорели и никому из дорожников до этого не было дела.
Воспоминания как река опять нахлынули на меня. Сорок лет назад мой первый брак был ошибкой молодости. Мой второй брак был последним и счастливым. Мне вспомнился тихий июньский вечер с моей дорогой супругой на веранде нашего старенького уютного дома на берегу. Стрекотали кузнечики и пар из стакана с чаем закручивался в спираль, окрашенную лучами заката. Я сидел в плетёном кресле из ротанга и, помню как она встала, подошла сзади и положила руки мне на плечи. У моей супруги не было кисти левой руки (я, кстати, так и не узнал как она её потеряла, а она не хотела говорить мне о том) и её заменил смарт-протез покрытый силиконом и управляемый через нейрочип. И вот она повернула ладонь. Помню, я ахнул. Я увидел, как эта ладонь была испещрена полосками. Я поразился: на этой искусственной ладони я увидел линии. Линию жизни. Линию судьбы. Линию брака. Как их называют в хиромантии и которых, я мог поклясться, там раньше никогда не было. Я не фантазирую и не лгу. Это было то, что я видел своими глазами. И это был настолько удивительно, что я не мог выговорить ни слова. Затем она склонилась и, улыбнувшись, что-то тихо прошептала мне на ухо. Я теперь не могу вспомнить её слов, как ни пытаюсь.
Если сейчас, в этом сломанном указателе "Нового Раската" или "Нового Расцвета" недостает каких-то букв, но, всё же, подсказка присутствует, благодаря чему ты можешь догадаться о чём речь – то в случае, что я описал выше, у меня не было даже этого. У меня хорошая память. Но тогда словно резинка стёрла напрочь её слова. Я лишь помню, что это было что-то удивительное. Что-то удивительно важное. И я многое бы отдал, лишь бы вспомнить то, что она сказала тогда.
– Эй!
Я вздрогнул. Это был его голос.
Потом случилось вот что.
На указателе 35-го километра сидела большая чёрная птица. При приближении моей машины, она вспорхнула и полетела прочь. Сразу вслед за этим я заметил, вернее, услышал странный гул. Гул этот явно исходил не из моей машины, а откуда-то извне. Он раздражал меня. Я бросил взгляды по сторонам, но вокруг на трассе не было ни малейшего намёка на то, что бы его вызывало. Этот гул нарастал довольно быстро, и вскоре вдобавок к нему, я почувствовал лёгкую вибрацию. Дальше – больше, впереди я увидел маленькое белое пятно. Пятно это быстро росло в размерах и, самое главное, было видно на встречной полосе. Через несколько секунд оно выросло в кабину большого грузовика…
– Сколько адреналина за день, – отчётливо услышал я фразу за спиной. – Когда ещё испытаешь такое, а?
Я бросил взгляд в зеркало.
Старик усмехался и его глаза задорно горели.
– Какого чёрта?
– Тише, успокойся. Теперь послушай, – начал он ровным голосом. – Там у него сзади в цистерне четыре с половиной тонны горючих отходов. У него заклинило руль и неисправны тормоза. Но у тебя-то всё в порядке и ты можешь увернуться. Только знай, что в ста метрах за тобой едет автобус, везущий родителей с детьми из аэропорта.
– Чего-чего?
– Cам посмотри.
Я бросил тревожный взгляд в заднее зеркало – и действительно увидел автобус, которого ещё несколько секунд назад там не было.
– Откуда ты знаешь?
Он щёлкнул молнией и вытянул из-под куртки сложенный вчетверо лист бумаги, который развернул и протянул мне.
Лист оказался первой страницей какой-то газеты. Заголовок, написанный большими красными буквами кричал:
ОГНЕННЫЙ АД НА ТРАССЕ ЕР-35. ВЗОРВАВШАЯСЯ ЦИСТЕРНА УНЕСЛА 68 ЖИЗНЕЙ.
Дальше шла обширная статья с фотографиями погибших, местами сильно замыленными, чтобы избежать излишнего натурализма. Я посмотрел дату в начале статьи. Это была дата завтрашнего дня. У меня расширились глаза.
– Так не бывает… Такого не может быть.
– Может, может.
Он усмехнулся.
– Послушай меня. Ты мог бы предотвратить трагедию. Через двести метров будет небольшой подъём. Скорость грузовика спадёт. Ты можешь затормозить и подставить себя посередине. Так ты задержишь его. Цистерна не перевернется и взрыва не будет. Решай.
… белая огромная кабина стремительно летела навстречу.
– Решай!
Вибрация усиливалась. Стоял свист и гул, а машину трясло так, словно я летел с американских горок.
– Что это значит? Что происходит?! – кричал я.
Он не отвечал.
– …Кто ты такой?
Ответа не было.
– Решай, иначе…
– Что иначе?
– Это никогда не изменится.
Я едва его расслышал.
– Что не изменится, что?
Он не отвечал.
– Что "это"?
Опять молчание.
– Кто ты такой? откуда взялся?
Машина сильно дрожала.
Неожиданная мысль пронзила мой мозг. Мои руки обмякли.
– Это ты, ты всё это подстроил…
Он вдруг наклонился к моему правому уху и прокричал:
– Ты зря теряешь время! Ты уже знаешь как поступишь! Мы оба это знаем!
– Как ты узнал?
Неожиданно всё вокруг слилось в единые линии. Трасса ЕР 35 превратилась в огромный тоннель с мерцающими огоньками вдоль стен, и я, завороженный этим зрелищем, чувствовал странное безразличие перед неизбежным.