Шрифт:
Глава 1.
Ангелина.
Ладони моего мужа скользят по голой спине. Красивые, сильные пальцы прохаживаются по позвонкам и рисуют затейливые узоры на коже. Дыхание учащается, губы раскрываются в немой мольбе, а гибкое тело подается навстречу ласкающим рукам… Мускулистые, твердые, они могут быть нежными…
Пальцы обхватывают подбородок и ласково гладят щеку. Касаются нижней губы, заставляя судорожно втянуть влажный воздух. Он неотрывно смотрит… Мужчина с красивым, породистым лицом и острым взглядом синих глаз. Его руки ползут по плечам и тянут бретельки вечернего
Оно бесшумно падает в его ногам, обнажая полную высокую грудь. Его ласки рождают трепет внутри, заставляя замереть на месте и ждать указаний… Муж цепляет сосок пальцем и слегка его оттягивает. Затем второй. Пальцы сменяют губы… Он ласкает грудь, а потом дергает ремень и спускает брюки вместе с боксерами. Сжимает бедра и притягивает к себе… Так привычно, буднично.
Только в этот раз на моем месте другая.
Другая, не я… Стройная, молодая, красивая… Не я…
Стоп! Снято.
И тогда я не выдерживаю – издаю протяжный стон… Прячу телефон в сумочку – зачем только мне вздумалось снимать эту гадость? Сбрасываю оцепенение и закрываю рот руками, чтобы не заорать в голос. Тут все же общественное место – целый театр драмы. А мой муж – ведущий актер…
– Лина? Что ты здесь делаешь? Почему не предупредила? – хмурится он, возвращая одежду на место. – И где Олеся?
Его шикарная спутница нехотя заправляет сиськи в платье и не торопится уходить – так и сидит на краешке большого лакового стола.
– В буфете. Попросила купить шоколадное пирожное, они здесь потрясающе вкусные, – отвечаю бесцветно. Идиотка! Можно подумать, это так важно, вкусное оно или нет.
Боль не просто заполняет душу, она словно врастает в меня… Вгрызается, пробивается корнями, как ядовитый плющ. За что, любимый? Почему? Я ведь ничего не замечала… Перевожу взгляд на эффектную брюнетку с блестящем синем платье, продолжая стоять посередине кабинета, как вкопанная… Почему она не уходит? Сидит, хмыкая и манерно качая головой, слово это мне должно быть стыдно!
– Ты все правильно поняла, Лина. Ира моя любовница. Да-да, и не делай такое лицо, я с ней сплю, – бьет он словами наотмашь.
В глазах темнеет от обиды, а язык прилипает к небу… Я ведь ехала, чтобы сказать мужу нечто важное.
– Что ты молчишь? Нечего сказать? – остервенело застегивая рубашку, добавляет Максим.
– За что? – только и могу вымолвить.
– А ты посмотри на себя. В кого ты превратилась? Борщи, пирожные… Клуша… Даю тебе время до вечера, чтобы съехать с моей квартиры.
– Что?! Ты с ума сошел, Максим? А как же Олеся? Куда нам идти? Она же твоя дочка…
– Дочь останется со мной, а ты вали куда глаза глядят… В дыру свою возвращайся.
– За что? Просто ответь…
– Тошнит от тебя, – выдыхает он. – Скучная, располневшая… баба. Вот кем ты стала.
Не могу больше здесь находиться… Пульс ревет в висках, дыхание сбивается… Разворачиваюсь и выбегаю прочь… Надо срочно взять себя в руки. Олеся не должна видеть меня такой… жалкой.
В дальнем конце коридора замечаю приоткрытую дверь туалета. Почти вваливаюсь внутрь. Пытаюсь восстановить дыхание, умываюсь холодной водой. И смотрю, смотрю на свое отражение в зеркале… Дура… Может, я все не так поняла? Точно! Наверное, сейчас Макс позвонит и извинится. Скажет, что они с этой Ирой репетировали сцену, и выкрикнет в динамик: «Розыгрыш!». Ведь это не может быть правдой, не может… Он же учтивый, вежливый, внимательный муж. Хороший отец. Да, в последнее время он немного ко мне охладел. У него напряженный график репетиций, да и моя работа не дает расслабиться. И мою полноту он не замечал… Во всяком случае в глаза ничего такого не говорил.
Глубоко дышу и вытираю лицо бумажным полотенцем. Приглаживаю волосы и приосаниваюсь. Тянусь в сумочку за пудрой, когда в ее недрах взрывается звуком телефон.
– Да, доченька.
– Мам, ну ты где? Я тебе кофе заказала и шоколадное пирожное.
– Бегу. Задержалась тут немного.
Дочь сидит за столиком возле окна. Машет ладонью, завидев меня, улыбается, заставляя мое сердце биться чаще. Как она похожа на Макса… Те же ямочки на щеках, густые темные волосы и пронзительные синие глаза. Мы же созданы друг для друга. Он не мог… Просто не мог разрушить годы нашего брака.
– Привет, зайчонок.
– Мам, ешь и пей кофе, пока не остыл. Куда пойдем?
– Я хотела попросить тебя съездить к бабуле, – произношу нарочито твердым голосом. – Она… приболела. И ей нужна помощь.
– Ну мам, – выпаливает Олеся. – Я хотела с Танькой Синицыной в кино вечером пойти. Да еще и…
– Иди, я не против. Я тебе даже денег дам.
– И на новые джинсы? – хитро улыбается дочурка.
– Да. Поможешь бабуле и гуляй себе.
– Мам, так и скажи, что вы с папой решили устроить «романтик», – игриво поднимает брови Олеся.
Господи, как же сохранить лицо? Нервно сглатываю и тянусь в сумку. Пытаюсь хоть чем-то себя отвлечь… Любыми действиями, даже самыми бессмысленными.
– Тогда я скажу бабуле, что ты едешь, – произношу твердо и вызываю дочке такси.
Глава 2.
Ангелина.
Я не могу поверить, что все это правда… Даже проклятую видеозапись пересматриваю, добавляя душе больше страданий. С крыш падает подтаявший снег, под ногами чавкает февральская каша, когда я неторопливо бреду к остановке. Тачки у меня нет. Максим утверждал, что она мне не нужна. Небезопасно, дорого в обслуживании… Интересно, своей Ире он подарил машину? Мне бы выбросить любовницу мужа из головы, но я замираю возле рекламных афиш театра. Цепляю взглядом фотографии улыбающихся актеров, и, наконец, замечаю ее… Ирина Шатохина – так ее зовут…
Прима, красавица… Как я могла не замечать, господи? Ну какая же дура!
– Женщина, вы проходите?
Нагловатая бабулька подталкивает меня к подъехавшему автобусу, вырывая из задумчивости.
– Да, да… Извините.
Сажусь на заднее сиденье, поближе к пышущему теплом радиатору, и вынимаю телефон из сумочки. Может, не стоит искать ее фотографии в соцсетях? Забыть, выбросить из головы и сконцентрироваться на сохранении семьи? Я ведь люблю мужа. И не собираюсь так просто его отдавать. Мы сядем за стол, а он выскажет свои претензии. Наверное, это я виновата? Мужчины по другому устроены, вряд ли они станут откровенничать. Их надо расположить к беседе, разговорить… А я никогда этого не делала, никогда! Жила в розовых очках, принимая молчание мужа за чистую монету. Молчит, значит, все утраивает.