Сердце звёздного мира

Блиш Джеймс Бенджамин

— Успокойтесь, Джерри, должно быть он вас не слушал. Это — наши проблемы.

— Он внимательно слушал, — возразил Тюфяк, — и рассмеялся мне в лицо.

Глаза профессора Лэнджера медленно закрылись.

— Ого! — почти прошептал он. — Очень хорошо. Знаете, Джерри, Сердце Звездного Мира выбило из равновесия и меня.

— И меня тоже, — Джеку удалось наконец разжать челюсти. — Каковы, сэр, будут наши действия?

— Включаем ускорители Гертеля на полную мощность, — распорядился капитан «Арго» и пристегните ремни! Приходится с прискорбием констатировать, джентльмены, что уроки кулинарии пока прекращаются, —

до следующего улова.

Шутка не имела ни малейшего успеха. От досады профессор поморщился.

— Неважно выглядите, молодые люди, — усмехнулся он и тут же посерьезнел. — Мы приобрели бесценные знания: в Сердце Звездного Мира отсутствует всякое подобие демократии. ССС'поуд — мир рабов, подобно всем остальным. Гегемония — это абсолютная, тотальная диктатура! У нас впереди нелегкий путь к центральной планете, и худо ли, бедно ли, мы его одолеем.

8. СЕРДЦЕ ГЕГЕМОНИИ

При мысли об оставшемся до Сердца Звездного Мира расстоянии на душе у астронавтов становилось неуютно. Но если никакими силами невозможно сократить расстояние перелета, то лучше на время попросту забыть о нем. Профессор Лэнджер твердо верил в успешное завершение экспедиции к центру Галактики, которому, по его мнению, способствовали три фактора:

— первый: изобилие в межзвездном пространстве водорода, универсального топлива для генераторов Нернста в любой точке Вселенной;

— второй: успешная работа системы восстановления воды, подвергавшейся рециркуляции и регенерации и извлекавшейся даже из отходов жизнедеятельности человеческого организма — непреложное требование дальних полетов;

— третий: наличие на борту обширной колонии хлореллы, размещенной в прозрачном пластиковом трубопроводе, в котором под светом флуоресцентных ламп происходила постоянная циркуляция питательного раствора, служившего основой роста зелено-голубых водорослей. Миллионы микроскопических одноклеточных растений восстанавливали кислород и связывали диоксид углерода, выдыхаемый экипажем. Но, кроме того, хлореллу можно было употреблять в пищу. Эти водоросли производили разнообразные протеины и карбогидраты, исходя из состава имеющегося раствора. Хотя подобная пища и не вызывала особого восторга из-за неистребимого рыбного привкуса, с которым не мог справиться сам маэстро кулинарии, зато на второй стадии путешествия спасла экипаж от голода.

Вскоре на первый план властно выступила проблема времени. В истории покорения Вселенной случались и более длительные полеты на ракетах старой конструкции, но все же «аргонавтам» приходилось значительно труднее. Войдя в стоячую волну, они оказались полностью отрезаны и от дома, и от всей Вселенной. Связь — невозможна; ощущений внешнего мира — никаких; недоступен даже свет далеких звезд. И их было всего трое — трое отважных храбрецов, замкнутых друг на друга.

Профессору Лэнджеру вспоминалась рекордная экспедиция к Ио, спутнику Ганимеда, длившаяся целых пять лет. Но в тот раз к цели продвигалась флотилия звездолетов, насчитывавшая на борту более двухсот человек. Связь между кораблями, ощущение локтя товарища вливали в астронавтов новые силы и помогали побороть апатию, чувство оторванности от мира и тривиальную скуку.

Нынешний перелет от недоброй памяти планеты ССС'поуд к пугающей и манящей планете Малис,

центру Гегемонии, оказался, без преувеличения, мучительно скучным и утомительным. Шахматы, чтение, записи помогали коротать время, но без особого успеха. Оживляли картину многочисленные споры обо всем на свете, начиная с прогнозов о будущей встрече с галактиками и кончая выяснением музыкальных пристрастий, что, как водится, сопровождалось ехидными замечаниями в адрес любимых рок-групп.

С каждым разом словесные стычки между Джеком и Тюфяком становились все жестче, друзья не уставали обмениваться язвительными уколами. Они не были злыми людьми, просто страстные перепалки на время помогали забыть про скуку. Однако эти споры оказались опасным лекарством — молодые люди внезапно стали с трудом выносить друг друга.

Капитан «Арго» развел спорщиков по углам и наложил запрет на общение сроком на один месяц, к концу которого они дружно ненавидели профессора и с детской непосредственностью радовались предстоящей встрече. Эти уроки давались с трудом не только импульсивному Тюфяку. Все трое лишь постепенно приходили к ощущению победы дружеской солидарности и человеческого достоинства над изоляцией и одиночеством.

Со временем они почти прекратили спорить, искусственная стимуляция оказалась не нужной, и астронавтам внезапно открылась таинственная прелесть молчания.

Случалось, за целые недели члены экипажа обменивались лишь несколькими фразами, но от былого недружелюбия не осталось и следа. Все трое постепенно углублялись в лабиринты подсознания, настойчиво стремясь обрести свое второе «я», и наградой за долгие часы уединенных медитаций становились новые беседы с друзьями. Их интеллект мужал за постижением внутреннего мира, и профессор Лэнджер, оставив менторский тон, все более дорожил мнением молодых дублеров.

Джек никогда не был особенно разговорчив, особенно на фоне острого на язык Тюфяка, но теперь его все более тянуло раскаяться в пустословии и самолюбовании. Он упрекал себя за пустое тщеславие и неумение выслушать собеседника.

Он пытался поделиться своими мыслями с профессором, но Полномочный Посланник, внимательно выслушав его, не развеял всех сомнений. И тогда неожиданно на помощь пришел Тюфяк.

— Мне кажется, — сказал он очень быстро, — что в Библии где-то говорится об этом, хотя точной цитаты я не помню…

— Смелее, — подбодрил профессор.

— Те, кто пытаются толковать советы мудрых — достойны ли они своего молчания? — с чувством проговорил Тюфяк. — Не об этом ли ты ведешь речь, Джек?

— Да. Прежде я пропускал подобные изречения между ушей, — Джек был настроен решительно по отношению к себе. — Профессор, почему, обращаясь к чужой мысли, мы часто отвергаем ее, и лишь потом приходим к пониманию, основываясь на собственном опыте?

— По-моему, — откликнулся Лэнджер, — записанная мудрость подобна алгебраической формуле. В общем случае выглядит элегантно, но параметры в уравнение подставляются каждым самостоятельно. Вам придется многое продумать и прочувствовать, прежде чем оно обретет для вас смысл, капитан обвел молодых людей задумчивым взглядом. — Награда самым достойным — возможность начертать собственную формулу. Но такие случаи весьма редки, хотя это самая благородная цель, которую можно себе поставить…

— Вы говорите о себе, сэр?