Серебро на крови
Шрифт:
Холодильник пустой, только перевёрнутая бутылка из-под кефира да высохшее яблоко. На нём прикреплены магниты, собранные в разных частях САГ. Касаюсь пальцами, пытаясь воскресить своё путешествие, но в голове по-прежнему белый шум. Это злило, поэтому поспешила покинуть кухню и зайти в гостиную. Здесь всё тоже самое. Несколько кресел, небольшой телевизор, на окнах газета, а стеклянный столик покрыт трещинами от крупной вмятины. Засохшие цветы в покрытых пылью вазах, крупная паутина по углам, несвежий затхлый запах, атмосфера запустения и тишины.
Встряхнув головой, пошла на второй этаж. Вытянутый узкий коридорчик, несколько комнат, на двух из которых висят таблички «Риччи и Милли», «Л…» Сердце вновь застучало —
Подошла к двери и было потянула за ручку, но заставила себя остановиться. Нет, не сейчас, это нужно оставить на потом. Отдёрнув руку и обхватив себя за запястье, отошла в сторону и подошла к комнате без надписи. Открыв, оказалась в небольшой библиотеке с огромным кожаным тёмно-зелёным креслом, разбитой и валяющейся на полу лампе с рваным абажуром. Она совсем крошечная, эта комнатка, но в ней было что-то знакомое. Войдя внутрь, подошла к полкам и провела пальцами по пыльным корешкам. К ним очень давно не прикасались. Вижу незнакомые фамилии писателей и это пугает меня, ведь я очень многое знаю из прошлого, не считая своего собственного. Знаю, кто такие Битлз, что такое Статуя Свободы и где находится Австралия. Все эти знания есть в моей голове. Но не знаю, какую еду люблю, какая у меня любимая группа, когда лишилась девственности и как это было, не помню, с кем делила этот дом, не знаю, что привело меня в это страшное будущее. Всё, что мне остаётся, это пытаться вспомнить хоть что-нибудь, кроме имени Маркус.
Пальцами натыкаюсь на знакомый корешок. Вытаскиваю книгу в яркой глянцевой обложке с фотографией улыбающегося человека. Явно кадр из фильма. Название книги — «Человек, который смеётся». Вот она, ещё одна ниточка, связывающая меня с прошлым! Как жаль, что она настолько мала…
Оставляю комнату позади себя и иду в сторону «Риччи и Милли», таблички, выведенной ярко-красной краской и украшенной небольшими розами с зелёными листьями. Цвета потускнели, почти выцвели, но всё ещё различимы, в отличие от моего старого имени. Наверное, это символично.
Повернула ручку и потянула дверь вперёд, а затем быстро подалась назад, кашляя от невыносимой вони. Приложив руки к лицу, уставилась в образовавшийся проём. Риччи и Милли не стали белыми монстрами. Они убили себя, точным выстрелом в голову. Риччи убил Милли, а потом себя. Их лица почти полностью разложились, но можно понять их боль. То, как они держались друг за друга, как отчаянно цеплялись, не желая расставаться с жизнью. Вероятно, они заболели и не захотели страдать. Я прикрыла дверь и развернулась к ней спиной, бесшумно опустившись вниз. Прижимая руки к щекам, смотрю в пустоту, пытаясь представить, сколько таких Милли и Риччи лежат в своих постелях по всему миру. Через что им всем пришлось пройти? Каким был конец света, который пропустила?
Сначала мне хотелось подняться на третий этаж, но я устала. Эта тяжесть навалилась как из неоткуда, подпитываемая тайной закрытой комнаты. Поднимаюсь на ноги и подхожу к своей двери. А затем захожу.
Что ожидала здесь увидеть или почувствовать? Может озарение? Или хотя бы причастность к этому месту? Связь со своим прошлым. По словам Маркуса, я и раньше терзала себя подобными вопросами, пытаясь понять, какой была моя жизнь в детстве. Теперь всё повторяется. Но ничего не чувствую.
Эта комната выглядит такой серой и обыкновенной. Это разрывает мне сердце. Иду вдоль стены, заглядываю в шкаф, откуда вылетает моль, провожу пальцем по пыльному зеркалу, мимоходом отмечая, насколько выгляжу белоснежной. Расчёска с чёрными волосками, тюбик губной помады, нитка индийских бус, записка со странными сокращениями. Наверное, раньше понимала, что здесь написано. Подхожу к кровати и беру с прикроватной тумбочки фотографию в толстой рамке. Там я и несколько незнакомцев, похоже мои друзья. Вытащив, читаю на обороте подпись: Генри, Милли, Риччи,
Отбрасываю фотографию в сторону, в отчаянии заламывая руки.
— Ненавижу! — закричала во всё горло.
Разворачиваюсь, возвращаюсь к комоду, сметаю всё, кулаком бью зеркало, разбивая вдребезги, раня осколками лицо, подбегаю к гардеробу, вытаскиваю вещи, швыряю на пол, топча, пытаясь уничтожить.
— Ненавижу! — снова крик, мечусь по комнате, словно раненый зверь, пытаясь стереть всё то, что когда-то было мной.
«Это не я, не я, не я!» — бьются мысли в голове, расширяя глубинную боль.
Падаю на колени перед кроватью, прижимаясь лицом к холодному полу. Бью кулаками, заглушая душевные муки.
— Не могу так больше, — тихий шёпот из самого нутра.
Я не сильная, нет. Отсутствует стержень, способность мыслить ясно, принимать будущее таким, какое оно есть. Пока была цель, держалась, но больше не могу. Не хочу бороться, так как не знаю, с чем сражаюсь. Чувствую что-то не так, но на языке нет ответа, только в глубине души есть струна, которая звенит до такой степени тонкой мелодией, что рвёт душу, вырывая из тела куски. Мне хочется изрезать себя, вытащить правду наружу, но это лишь иллюзия. Могу ли себе верить? А может колдун что-то сделал со мной? Может у меня паранойя и я схожу с ума? Что есть правда, а что ложь? Никак не могу подобрать ответ на свой вопрос. И сдаюсь, не пытаясь бороться, потому что правда может оказаться настолько ужасающей, что мне не хватит духу даже попробовать с ней справиться. Не хочу оказаться запертой в клетке собственного рассудка.
Лежа на полу, прижавшись к старому грязному ковру щекой, исследую комнату сантиметр за сантиметром. Замечаю какой-то предмет под кроватью, вытянутый, довольно узкий. Натыкаясь на него раз за разом, пробуждаю невольно любопытство и желание узнать, что это.
Перевернувшись на живот, тянусь вперёд, вытаскивая продолговатую коробку из-под кровати. Срываю скотч и отбрасываю крышку в сторону. Передо мной под тонкой белоснежной бумагой скрывается дивный портрет незнакомки…
Здесь была изображена юная девушка с большими голубыми глазами, искренними и такими нежными, неземными. Её волосы мягко струились вдоль шеи, касаясь обнажённой груди, пронзённой острым кинжалом. Такой резкий контраст невольно притягивал взгляд, не давая возможности не смотреть. Умиротворённое выражение лица, спокойствие рук, прижатых к сердцу и кровь, стекающая в ложбинку грудей. Она была превосходна, печальна и совершенна…
— Небесная, — прошептала, проводя рукой по стеклу.
И как молния в голове что-то ударило меня, создав впечатление, что стою перед приоткрытой дверцей, за которой скрывается всё.
«Вам так понравился портрет, что вы уже полчаса с него глаз не сводите?»— слышится мужской голос.
«Он лучшее, что есть в этом зале»— и в комнате отзвуки моего.
Перед глазами как из ниоткуда появляются вспышки прошлого.
«Марк» — представился он, протягивая руку.
«Лея»
Я вспомнила нашу первую встречу.
Но усталость оказалась сильнее. Она тяжкими объятиями навалилась на плечи, от чего слипались глаза и неимоверно клонило ко сну. Открепив несколько кусочков газеты, выглянула в окно. Ещё светло, могу позволить себе немного отдохнуть. Нервная ночь, выматывающее утро, жуткий день. Просто немного посплю в своей старой постели, чуть-чуть, пока не станет немного легче. А потом поеду назад, в поместье. Если не отдохну, мало ли что может случиться в дороге.