Шрифт:
Пролог
Спросите меня, какая из трасс от Питера лучше всего, и я не задумываясь отвечу — «Кола», идущая на Мурманск. Кажется, нет больше ни одной, которая не сквозила бы по многочисленным деревенькам со светофорами, левыми поворотами, ограничениями скорости и ГАИшниками. Возможно, когда доделают «Сортавалу», ситуация поменяется, но когда это еще будет…
А «Кола» просто прекрасна. Встал в левый ряд, втопил сотенку — и через час ты уже на берегу Ладожского озера или на Ладожских каналах.
Правда, пятница в разгар лета — неприятное исключение.
Женька уже не матерился — скорость увеличилась, можно расслабиться. Ника (вообще–то Вероника, но она предпочитала именно такой вариант имени), Женькина подружка, копалась в смартфоне, а я думал о том, что в багажнике — ледник с двумя ящиками пива и несколько кило замаринованного мяса на шашлык, а мы проторчали в этой долбаной пробке часа полтора. А могли бы в это время разжигать мангалы — партнёры Женьки уже звонили, спрашивали, куда мы запропали.
Куда, куда… Лето и дачное направление. Впрочем, на других дорогах мы бы еще небось торчали в черте города — та же Московская трасса вообще в это время стоит намертво.
— Сейчас бы пивка, — первым не выдержал Женька. В этом здоровенном бугае, далеко за сто килограмм, работающем на ниве продажи айти–оборудования, любителя пива видно было за километр.
— Терпи, — не отрываясь от смартфона изрекла Ника. — Довези нас, а потом делай что хочешь.
— А я вон Серого если что за руль посажу, — мотнул Женька головой в мою сторону.
— А по барабану, — пожал я плечами. — Мне–то что, полчаса ходу осталось.
— Да ну, дотерплю, — отмахнулся приятель. — Щас Кисельню проедем, будет вообще пусто.
Промелькнули дома посёлка на трассе, обшарпанная кафешка с припаркованными фурами, церквушка за деревьями, и «ренж ровер» вышел на очередной прямой участок без ограничений скорости. Машин почти не было, и Женька притопил хорошо за сотню.
— Женьк, не гони, — вяло пробормотал я. На большой скорости машина шла ровно, ничуть не укачивало, но в голове начался какой–то странный зуд. — Смотри, дымом на дороге тянет.
— Опять торфяники небось, — пожал плечами Женька. — Их тут полно.
Зуд разрастался, наваливаясь словно со всех сторон. Голову стало сдавливать. Может, пора завязывать с пивом? Или наоборот — нужно было таки–достать заранее из багажника пару банок? Когда ещё и сорока нет, вроде пока что рано списывать себя…
Автомобиль прорезал полосу дыма, и в голове словно выстрелило. И тут же заматерился Женька — машина подпрыгнула, будто трасса внезапно превратилась в убитую грунтовку, и начала ощутимо заваливаться вправо. Взвизгнула Ника, слышно было, как в багажнике поехал вбок незакрепленный груз, горизонт в окне кувырнулся…
Через сколько я очнулся — не знаю. Грудь ноет — рвануло ремнем безопасности. Крыша… крыша вмята, почти упираюсь в неё головой — значит, машина перевернулась на полный оборот, а то и больше. А вот голова не болит — тьфу ты, вот с какого это было, а?
Женька!
Женька никогда не пристёгивался. Вообще никогда. Сейчас он лежал меж передними сиденьями, навалившись боком на Нику — та, похоже, тоже без сознания, она–то пристёгнута. А вот Женькина голова свешивается так, как никогда не бывает у живого человека… Пахнет кисло, прогоревшими пиропатронами, сработавшие подушки безопасности висят смятыми мешками — когда водитель не пристёгнут, толку от них никакого.
Подкатила тошнота. «Сходил, называется, за хлебушком…»
Я рванул дверь — та послушно открылась. Всё ж крепкая машинка… Трава по колено, вокруг пусто, даже на трассе, сволочи, никто не остановился — всё словно вымерло. Ладно хоть, бензином не пахнет — видимо, умная электроника при ударе заблокировала бензонасос. Обошёл помятую машину, дёрнул переднюю правую дверь, тронул жилку на шее Ники — жива… Грудь поднимается — дышит. Трогать без Скорой нельзя, главное, чтобы переломов не было, или там внутренних кровотечений.
Увидел Женькины глаза — стеклянные. Женька, Женька… как же оно так…
Скорая.
Смартфон, тьфу–тьфу, цел — всё же чехол хороший. Сто двенадцать… Твою мать.
Нет сети. Проклятый сто первый километр! Так, телефон Ники должен быть в салоне — у неё другой мобильный оператор.
Телефон нашёлся под ногами Ники — с разбитым в мелкую сетку экраном. Зараза… И тоже сигнала нет. Ну что ж за день такой, всё одно к одному!
Я прикрыл дверь и, чувствуя, что ноги дрожат, опустился на траву.
Так. Не раскисать! Нике может понадобиться помощь. Остаётся одно — ловить машину.
Встав, я в очередной раз обошёл джип, на этот раз спереди — аварийка меланхолично мигала, видимо, включившись автоматически от удара. Склон у дороги неслабый — вон видна наша колея, прочерченная колёсами на жирной земле, а вон мы кувырнулись… Два полных оборота, получается. На такой–то скорости.
Я еле поднялся на трассу по расползающейся земле… и не поверил своим глазам.
Привычная и всегда ровная как стол «Кола» выглядела так, словно её не ремонтировали по меньше мере лет тридцать. Да что там не ремонтировали — и не ездили! Не говоря уже о том, что она была раза в полтора уже привычного — кажется, и фуры не разъедутся, — асфальт пересекали широкие трещины, густо поросшие травой, кое–где виднелись ямы, а края дороги представляли собой череду расселин и разъехавшихся пластов серого асфальта — вот оно что, в одну такую мы и влетели на огромной скорости.
Но какого чёрта? Где мы?
Несомненно, место то самое — лес вдоль дороги, позади видны мачты ЛЭП, которые мы недавно проехали… но что случилось с дорогой? Прозевали поворот? Но тут нет поворотов, трасса прямая как стрела.
Меня что–то словно дёрнуло — странно так, будто холодком вдоль позвоночника. Оглянулся — и пришёл в себя лишь в машине, захлопнув дверь. Дверь Ники! Чуть не вывернув руку, тоже захлопнул — еле дотянулся изнутри до ручки.
Волки. Три крупных, скорее бурых, чем серых зверя. Странно, я думал, что волки в этих краях намного мельче, размером с овчарку — ан нет, эти мне, наверное, спиной по пояс будут. Стоят уступом с равным интервалами со стороны леса, внимательно смотрят. Повезло, что успел добежать до машины — могли бы и отрезать. Ну и зверюги… и главное, не боятся ничего.